часто мелькали рядом, на проезжей части произошло несколько аварий с мотороллерами, а также заметно возросло количество уличных фотографов в любое время суток.
– В город приехал цирк, – заметил Ласситер, увидев стольких артистов, представителей богемы и просто прихлебателей, слоняющихся по улицам посреди ночи. – Тебе это нравится?
– Это напоминает мне лондонский театральный мир. Полная свобода самовыражения. – Вивьен задумалась над этими последними словами, о том, как трудно было чувствовать себя свободной женщиной дома и, как это ни парадоксально, как легко это было здесь, в Риме. Несмотря на многочисленные юридические и религиозные ограничения, итальянские женщины, казалось, вели себя так, как им хотелось. Вивьен была очень впечатлена.
Ласситер, однако, был другого мнения.
– Мне нравится, когда мне приходится побороться за удовольствие.
– Легкое удовольствие – это все равно удовольствие, – возразила она, когда они пересекали внутренний двор, направляясь к ее апартаментам с террасой, чувствуя, как его рука скользит по ее пояснице. Теплые и умелые прикосновения соответствовали его уверенности в себе. Вивьен больше привыкла к таким мужчинам, как сэр Альфред Нокс или ее редактор Алек, за профессиональным поведением которых скрывался маленький мальчик. Ласситер был взрослым человеком, который знал, чего хочет, и верил, что заслуживает этого.
И все же она не стала бы приглашать его войти. Ее манила его темная притягательность, а темнота была тем укрытием, куда она уходила, чтобы забыться. Но на горьком опыте она научилась всегда искать какой-нибудь горизонт – и к тому же не такой многолюдный, как этот, с которого не сходит живущая отдельно жена и обожаемая приемная дочь. Существовала также реальная опасность, что такой человек, как Ласситер, возьмет то, что хочет, и исчезнет. Ее гордость такое плохо переносила.
Дойдя до двери ее квартиры, Ласситер развернул Вивьен лицом к себе, затем мягко, но решительно прижал ее плечи к стене и поцеловал, его тело прижалось к ее телу, а мелкие шероховатости штукатурки приятно впились ей в спину. Она почувствовала, как ее руки обвились вокруг его шеи, чтобы притянуть его ближе, и внутри нее воцарилась пьянящая темнота, которая всегда затмевала все, кроме этого момента. Он что-то бормотал, его поцелуи становились все настойчивее, а руки притягивали ее бедра к своим. Как только она позволила своему телу начать реагировать, он отстранился.
Он на секунду прижался лбом к ее лбу, затем со вздохом положил руки ей на плечи.
– Ты как? – спросил он.
– О, я в порядке. А ты?
Он не удержался от смеха и снова поцеловал ее, на этот раз нежно.
– Я позвоню.
Она смотрела, как он спускается по лестнице, пересекает двор и, обернувшись у открытых ворот, быстро машет ей рукой. Пустое, вымощенное булыжником пространство напоминало съемочную площадку фильма: фонари внутреннего дворика мерцали у него над головой, а далекие звуки джазового саксофона завершали их вечер на удивление тихо.
Глава 9