отчеканенные? Будь я на месте пруссаков, пометил бы свежие монеты особым образом. Если тратить их в большом количестве, будет опасно. Дадим серебру отлежаться, пока страсти с войной не закончатся.
– Так куда их? Закопать возле замка?
– Спрячь их в склеп на кладбище.
Киж поджал губы.
– Вы же помните, я не смог туда войти. Мне что, в окошко сундуки забрасывать?
– Дмитрий Иванович, хозяин склепа уже покинул наш мир. Там стоит только моя Печать, а пропуск сейчас дам.
Я взял рейхсталер и нарисовал на нём несколько Знаков, превращая монету в ключ-пропуск.
– Держи. Отправляйся немедленно, сделай как договорились, а потом найдёшь меня в войсках.
– Слушаюсь!
Прежде чем уйти, Киж вытащил из-за седельной сумки треуголку и протянул мне.
– Ещё один трофей?
– Он самый, Константин Платонович. Шляпа самого Фридриха.
Я повертел её в руках – треуголка как треуголка, с приколотым чёрным бантом.
– Оставь у себя пока. Вернёмся в усадьбу, поставим в школе как исторический экспонат.
Киж поклонился и умчался искать лошадей. Не сомневаюсь, они у него были заранее спрятаны где-то неподалёку. А я насыпал себе в кошелёк серебряных монет на текущие расходы и отправился обратно на батарею.
Торопился я зря. Сидоров ещё не вернулся, и на батарее хозяйничали Васька с Мурзилкой. Мой денщик стаскивал мёртвых артиллеристов, укладывал в ряд и закрывал лица кусками холстины. Мурзилка, как мне показалось, руководил процессом: подходил к очередному мертвецу, трогал лапой и подзывал Ваську мяуканьем.
– Вашбродь! – денщик страшно обрадовался, увидев меня. – Разрешите, вам каши положу! Вкусная получилась, наваристая.
Махнув рукой в знак согласия, я сел на лафет одной из пушек. Через минуту Васька принёс миску с горячей кашей, ложку и кусок хлеба.
– Сам тоже поешь.
– Так, вашбродь, не даёт, – Васька покосился на Мурзилку. – Требует покойников сначала обиходить. Укусил меня даже, чтобы я, значитца…
Я посмотрел на кота. Рыжий тиран фыркнул, сверкнул зелёными глазами и милостиво махнул хвостом. Мол, так и быть, пусть обедает.
Васька радостно заулыбался и рысцой побежал к котелку. Вот уж не знаю, чей он больше денщик: мой или кота.
Примерно через час к нам наконец-то приехала эвакуационная команда во главе с Корсаковым. Майор слез с лошади, прихрамывая, подошёл ко мне и порывисто обнял.
– Живой, чертяка! – расчувствовавшись, он хлопал меня по спине. – Уцелел! Я уж похоронить тебя успел, Константин Платонович, думал, не увижу больше. Молодец! Ай, молодец!
Отпустив меня, он оглядел редут и печально покачал головой.
– Сколько хороших солдат побило, душа плачет.
– Похоронить бы их, Иван Герасимович, как положено. Пока армия дальше не двинулась.
– Успеем, – Корсаков недовольно поморщился, – командующий с австрияками ругается, не хотят двигаться, мол, потери велики.
Майор воровато оглянулся, взял меня за локоть и почти шёпотом спросил:
– Константин