пытаясь скрыть с лица не самые хорошие предчувствия, – я догоню, обещаю.
Девушка помедлив, осторожно разжала руки. Не сводя с него взгляд, вытащила из кармана магазин, аккуратно положила его рядом с ним и, схватив за ремень автомат, поднялась, отступила назад и, резко развернувшись, побежала в лес.
Он посмотрел на запоздавших участников несостоявшегося пикника, которые достаточно быстро продвигались к дороге. Еще пара минут и можно будет начинать. Выгреб из карманов еще пару запасных магазинов, щелкнул предохранителем на одиночный огонь, передернул затвор и обернулся.
Фигура бегущей девушки приближалась к краю леса. Маленькая, хрупкая, с автоматом… Он задержал на ней взгляд на несколько секунд, и отвернулся.
«Лариска, Лариска… Дай Бог, еще увидимся, Ребенок. Очень надеюсь», – невесело усмехнулся и поймал в прицел черную фигурку человека, который поскользнулся и потешно взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие.
Сделал выдох и плавно надавил спуск. Выстрел оглушил.
Человечек, дернувшись напоследок, довольно смешно упал на спину.
«Один есть», – хмыкнул он, в духе графа Монте-Кристо, убившего своего первого врага…
ПРЕЛЮДИЯ2
«И новое утро, и новое «нет тебя…»
Я по асфальту шагаю…»
Проснулся мгновенно.
Еще секунду назад он был весь в этом сне, и сейчас, раскрыв глаза и глядя в потолок как на экран кинотеатра, ждал следующий кадр. Но, видимо, пленка у механика порвалась и картинка пропала.
«Черт, что за дурацкий сон опять. Не в первый раз, и всё с новыми подробностями и деталями. Прям вещий что ли, ей Богу», – мелькнула первая мысль. Впечатления от сна были еще яркими, но, как это всегда бывает, сон расползался, рвался в клочья и становился все более размытым.
Он потер руками щеки, ощутил проросшую щетину и поднялся.
«День как день, только ты, почему-то грустишь», – проскочила следующая разумная мысль.
Начинать утро с цитирования Цоя конечно довольно забавно, но можно и повеселей.
Глянул на часы и, увидев красные цифры 7—24, подумал: «Чего-то я рано подорвался, но ладно, значит, хватит баюшки».
Утро начиналось как еще сто или триста до него, и каких еще будет неопределенное множество после него. Мысль о неопределенном множестве, взявшаяся с нечего, напомнила славные
2 Praeludium – инструментальная или оркестровая пьеса, напоминающая предисловие
годы студенчества и курс высшей математики, который благодаря хорошему преподавателю похоже на всю жизнь врезался в память.
«Дай Бог здоровья Михаилу Петровичу, хороший мужик, научил математике и думать заодно».
Встал, первым движением включил радио.
«Наше радио, наша музыка», – бодрым, совершенно не утренним голосом, тем более не подходящим для понедельника, весело пропищала реклама, и тут же запела Земфира:
Над моей пропастью У самой лопасти Кружатся глобусы, Старые фокусы
Я же