от усердия, старательно записывая бессмертные высказывания директора.
Своим явным комизмом ситуация больше тянула на пятницу, когда народ расслаблен в ожидании неизбежных, как гибель мирового империализма, выходных, и пребывает в безмятежном состоянии духа, чем на понедельник. Ольга прыснула в ладошку, видимо сама, сознавая игривость ситуации, но тут же сделала серьезное лицо и подняла глаза, выражение которых давало понять, что их владелица положит все силы на достижение указанных целей.
– Олька, хорош, прикалываться, я серьезно. Вообщем так, в РИНХе надо найти, причем сегодня, и лучше до обеда, одну барышню. В черной майке с белым кроликом.
Сползающие очки и высоко поднятые тонкие брови должны были, по всей видимости, выразить крайнюю степень изумления от столь нетривиального задания и она уже открыла рот, чтобы задать вполне очевидный вопрос, но он прервал на взлете нарастающее с первой космической скоростью ее удивление и продолжил:
– Я думаю, у тебя получится, – и, не выдержав, добавил очередную цитату, – это ж так просто, сочинять песни, всего лишь.
Рассмеялся, довольный, что смог поставить ее в тупик. Шутливое состязание между ними не прерывалось в принципе никогда, и каждая из сторон старалась изо всех сил, впрочем, после неудавшихся взаимных покушений, вполне мирными путями очень тонко и в то же время лихо и незаметно объехать другую.
– А… особые приметы у девушки есть? – Оля, как истинно прибалтийская барышня взяла себя в руки. Не так чтобы быстро, ну, это впрочем, и не свойственно тамошним народностям – известные шутки о «горячих» эстонских парнях имели под собой основание. – Или кроме майки ВЫ ничего не увидели? – пустила шпильку истинная дочь Евы.
– Гм, не поверишь. Кроме белых джинсов и белого же кролика, даже добавить нечего, – зачем ей рассказывать, какая из себя девушка? С женской ревностью он был отлично знаком. – Я так дюмаю…, – продолжил голосом Фрунзика из «Мимино», – что в данном уважаемом заведении не будет больше одной барышни в подобном облачении. Уж сегодня точно.
– Хорошо. – Оля встала, всем своим видом выражая презрение к неведомой девушке, ненавистной уже тем, что Он за каким то …, гм, ее ищет. – Я найду, не переживайте.
– Я верю в тебя, Ольга Александровна, – даже наигранно-свирепое выражение лица не смогло до конца скрыть удачную шутку.
Оля, дернув уголком рта, изящно исчезла за дверью, давая понять, что все особы женского пола в черных майках попали сегодня в ее личный проскрипционный список.
– Да, Олюшка, – успел крикнуть он, – народ на планерку позови, а то они уже всё кофе выдули.
Быстро раскидав задания и поручения, раздав пряники и сопутствующие им изделия на ту же букву, он облегченно вздохнул и, закурив, попытался еще раз прокрутить в голове детали сегодняшнего утра.
«Кролики, это не только ценный мех, но и три-четыре килограмма тонкого, диетического сала», – старая шутка то ли