сейчас ее позову. – Она даже не поинтересовалась у Монка, как его зовут. Пирожки с мясом послужили ему лучше любых верительных грамот. Неожиданно для себя самой женщина улыбнулась.
Калландра не заставила себя долго ждать, появившись с противоположного конца склада, столь же усталая и грязная, однако передвигавшаяся легкой походкой и с оживленным выражением в глазах.
– Уильям, – тихо проговорила она, приблизившись к Монку, – что случилось? Зачем ты сюда пришел?
– Хотите теплый пирожок? – предложил тот.
Калландра торопливо вытерла руки о фартук и с благодарностью приняла угощение. Потом она устремила на детектива пристальный взгляд, ожидая, когда он все-таки объяснит цель своего визита.
– Мне поручили сложное дело, – наконец ответил Уильямс. – У вас есть время выслушать меня? Это займет не больше десяти минут. Вам хотя бы изредка нужно отдыхать. Присядьте и съешьте пирожок.
– У тебя останется один для Кристиана? – спросила леди Дэвьет, чуть надкусив пирожок, который она только что взяла. – А для Эстер и Энид? И еще для Мэри, конечно…
– Я не знаю, кто здесь Энид, а кто – Мэри, – ответил Монк, – но я угостил молодую женщину с длинными волосами, которая решила, что я принес ведра.
– Это и есть Мэри. Отлично. Она, бедняжка, едва держится на ногах от усталости. Так у тебя есть еще пирожки? Если нет, я поделюсь с кем-нибудь моим.
– Есть. – Сыщик развернул газету. – Здесь еще целых четыре.
Торопливо улыбнувшись, Калландра взяла пирожки и понесла их каким-то людям в глубине склада, чьи фигуры Уильям с трудом различал в полумраке. Худощавая, очень стройная женщина с прямыми плечами и приподнятым подбородком оказалась его старой знакомой Эстер. Монк узнал бы ее по фигуре где угодно. Никто другой не сумел бы держаться с такой осанкой, как она. Единственный среди них мужчина был не кем иным, как Кристианом Беком, едва достигавшим среднего роста, узкоплечим и вместе с тем сильным. Еще одна женщина показалась Монку похожей на кого-то, с кем он совсем недавно встречался, однако плохое освещение, выбивающийся из плит дым и разъедающие глаза испарения не позволяли ему определить, кто же это.
Калландра вернулась обратно, доедая пирожок, пока тот не успел остыть. Она провела своего друга в небольшую боковую комнату, где раньше, когда здание использовалось по своему первоначальному назначению, вероятно, находилась контора. Теперь там стоял стол с лежащей на нем грудой одеял, три запечатанные и одна наполовину пустая бутылки джина, несколько бочонков с уксусом и плоская бутыль с венгерским вином. На двух ветхих стульях тоже были навалены одеяла. Сбросив их на пол, леди Дэвьет предложила Монку присесть.
– Зачем вам джин? – поинтересовался он. – Чтобы залить горе?
– Тогда бы мы распечатали все бутылки, – печально ответила женщина. – Расскажи мне о твоем деле.
Сыщик некоторое время раздумывал, стараясь решить, что говорить о Женевьеве. Возможно, ему следовало сообщить Калландре одни лишь факты,