И теперь сыщик ненавидел ее за то, что стал по ее вине столь уязвимым.
– Если мы что-нибудь узнаем, мы тебе об этом сообщим, – пообещала Калландра, с заметным усилием поднявшись на ноги. – Боюсь, судя по тому, что здесь говорят о Кейлебе Стоуне, твои предположения более чем обоснованны. Извини.
Монк сказал не все, что ему хотелось. Детектив с удовольствием остался бы со своей покровительницей подольше, однако он, похоже, выбрал не совсем подходящее время для визита. Поблагодарив ее немного сухо, Уильям кивнул Эстер, но так и не произнес ни единого слова из тех, которые собирался ей сказать. А потом удалился с таким ощущением, как будто ему не удалось довести до конца какое-то дело, которое впоследствии окажется для него важным. При этом Монк не ощутил ни малейшего просветления разума, на что он так надеялся.
Расставшись с Калландрой, сыщик заставил себя направиться в подразделение водной полиции, находившееся в участке Тэнс неподалеку от Вэппинг-Стэрс, чтобы выяснить, не извлекали ли в течение последних семи дней из воды трупов, чьи приметы могли бы совпадать с описанием Энгуса Стоунфилда.
Принявший Монка сержант смотрел на него довольно терпеливым взглядом. Уильям, как обычно, не узнал его, однако он и сам не понял, знает ли его полицейский или нет. Ему уже не раз приходилось убеждаться в том, что он знаком собеседнику и что тот не питает к нему расположения. Сначала Монк недоумевал, чем это вызвано. Но мало-помалу ему стало ясно, что его острый разум и злой язык заставляли относиться к нему с опаской менее одаренных людей, не способных постоять за себя или вступить с ним в словесную дуэль. Такое открытие показалось ему не слишком приятным.
Сейчас сыщик пристально смотрел на сержанта, скрывая с помощью упорного немигающего взгляда собственную неуверенность.
– Опишите его, – со вздохом предложил детективу сержант. Если ему приходилось встречаться с Монком раньше, он, похоже, не помнил об этом. Конечно, Уильям тогда ходил в форме. Именно в этом, наверное, и заключалось все дело. Сам сыщик ни за что бы не узнал этого человека, если бы встретил его через некоторое время в другой одежде.
– Рост почти как у меня, – тихо ответил он. – Темные волосы, крупные черты лица, зеленые глаза. Он был хорошо одет – отличный покрой, дорогая ткань.
Сержант, наконец, моргнул.
– Он ваш родственник, сэр? – На его равнодушном лице на мгновение промелькнула тень сочувствия, и Монк неожиданно осознал, насколько описание Стоунфилда походило на его собственное, за исключением, может быть, цвета глаз. И все же Энгус не выглядел так, каким изобразила его Энид Рэйвенсбрук. Выражение лица на портрете казалось немного распутным, что никак не вязалось с тем, что говорили об Энгусе Стоунфилде Женевьева и Арбатнот – это, скорее, сочеталось бы с характером его брата Кейлеба. Неужели Энид, сама того не подозревая, придала портрету сходство с Кейлебом? Или Энгус на самом деле не такой степенный человек, каким считали его близкие и работники? Может, он вел