сердца и давала надежду другим, она никого не оставляла равнодушным. Но тут что-то не сработало – впервые на Сашиной памяти.
Карина лишь мельком взглянула на Хавьера Дельгадо и снова обратилась к Саше:
– Идемте, я провожу вас. Комнаты на третьем этаже.
– Я хотел бы увидеться с матерью.
– Вы увидитесь. В свое время, – отрезала чертова кукла.
Мьерда.
Именно это слово должна была произнести сейчас экспансивная Женька. Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Твоя мать – дерьмо, Алекс. И люди, которые ее окружают, слеплены из той же субстанции. И сама история… От нее ощутимо попахивает дерьмецом, и зачем только ты втянул меня во все это? А заодно и Хавьера. Понятно, что к нему-то как раз ничего и не прилипнет, он так и останется стоять среди потоков вонючей жижи – ослепительный и прекрасный, как всегда. Весь в белом – истинный яхтсмен, истинный конкистадор. И всё же, всё же…
Прости меня, Женька.
Но Женька молчала. Переводила взгляд с Саши на Карину Габитовну, улыбалась (как и положено жительнице Европы, ни бельмеса не понимающей в русской жизни) – и молчала.
– Хорошо, – сдался Саша. – Идемте.
Он поправил рюкзак на плече и подхватил Женькин чемодан. И даже, понукаемый холодным взглядом Габитовны, успел сделать пару шагов к лестнице, когда случилось непредвиденное. Живой маленький клубок проскользнул у него между ног, едва не запутавшись в них, – и стрелой промчался в сторону лестницы.
Дурацкий парень!
Каким-то образом Мандарин освободился от опеки Лисьего Хвоста и взлетел по ступенькам, чтобы через несколько секунд скрыться из вида где-то наверху.
– Ах ты чёрт! – с досадой воскликнул Лисий Хвост. – Мандарин! Вот паршивец!..
– Что это? – Левая бровь Карины дернулась и наползла на лоб. – Что это такое?
– Кот, – засмеялся Саша. – Наш маленький друг… кот.
– Ваш?
– Я понимаю… Кот тоже не оговаривался.
– Так это ваше… животное?
Саша едва удержался, чтобы не сказать «да» – не только в пику цепной собаке матери (и где только она рекрутирует такие малосимпатичные личности?). За то недолгое время, что они провели вместе, дурацкий парень покорил Сашино сердце.
– Моё, – громко сглотнув, подал голос Лисий Хвост. – Животное – моё.
– Животные в нашем доме не приветствуются.
Вот как. Животные не приветствуются, но приветствуется ясность. Не так уж сложно понять, что подразумевается под «ясностью» в квадратно-гнездовом сознании Карины Габитовны: ледяная пустыня всеобщего порядка. Ни пылинки, ни соринки, ни волоска – что уж говорить о кошачьей шерсти? И тем более о чувствах – живых и искренних. Эти – выметаются прежде всего. Недрогнувшей рукой, как дохлые насекомые, как трупики замерзших птиц. Проклятая сука! Котоненавистница!
– У кого-то аллергия? – поинтересовался Саша.
Котоненавистница снова уставилась на него рыбьим взглядом:
– Об этом нужно было побеспокоиться до того, как подбирать где-то неизвестного кота и приводить его в дом.
– Почему