И все! Остальное время моими партнерами являлись старшие ребята. Больше скажу. Играл с ребятами 45—46-го годов рождения и даже в команде 44-го года. А несколько раз выставляли меня за команду 43-го года! Вы только представьте: 15-летний Якушев играл с 18-летними хоккеистами в матчах за московский «Спартак»! И это происходило параллельно с играми за свою команду однолеток, никто не освобождал меня от этой обязанности.
В том возрастном диапазоне, когда происходит наиболее бурное развитие юноши, разница в один год представляет собой дистанцию огромного размера. Это целый комплекс личностных характеристик, которые разительно меняются с каждым прожитым годом. После 18–20 лет различия стираются, спортсмены находятся в равных условиях, а формально отличаются лишь игровым опытом на уровне команд мастеров. К чему я клоню? Да к тому, что юноше, играющему в официальных турнирах за более взрослую команду, впору присваивать «северный коэффициент», учитывающийся при расчете зарплат тех, кто работает в сложных климатических условиях. Кстати, подумал об аналогии: я ведь тоже при игре за старших одноклубников получал втрое и впятеро больше, чем мои ровесники, получал то, что намного ценнее денег, а именно игровую закалку и опыт действий в трудных условиях. И условия эти способствовали росту моего мастерства.
В переходном возрасте соревновательной практики у меня набиралось хоть отбавляй. Не пойму, как все успевал и как сил хватало. Причем каждая игра со старшими товарищами становилась вызовом: а смогу ли соответствовать их уровню? Буду ли полезен на площадке? Не затеряюсь ли?
Как правило, обедни не портил и домой возвращался в хорошем настроении, хотя и уставшим после сверхнормативной нагрузки, гордым от мысли, что во взрослой компании не затерялся. Ну а перепады в игре, конечно же, были, без них не бывает спорта.
В школе «Спартака» тех лет, то есть в начале 60-х, пожалуй, только я так часто играл в более взрослых командах. А вообще подключение к старшим по возрасту игрокам – хрестоматийный штрих в биографиях хоккеистов или футболистов, впоследствии ставших известными мастерами.
При этом продвижение по лестнице через несколько ступеней не гарантировало мне легкой переправы в мужской хоккей. Гарантия – это слово вообще не из спортивного лексикона. А вот гарантом того, что я не буду нос задирать (хотя по натуре к этому и не склонен), например, после игр за команды более старших возрастов, безусловно, был Александр Иванович Игумнов.
Личность самобытная. С непростой судьбой. В молодости прекрасно играл в русский хоккей. За отчаянность, за темперамент болельщики дали ему прозвище Сатана. В «Спартаке» – с самого начала образования общества. Воевал. Вернулся в любимый клуб и несколько десятилетий служил ему верой и правдой. По тому, что Александр Игумнов значил для хоккейного «Спартака», его можно, пожалуй, сравнить с Николаем Петровичем Старостиным в «Спартаке» футбольном.
Про таких, как Игумнов, говорили: «С ним не забалуешь!» Но подобных хоккейных