будет защищать! А твое терпение вызывает у людей только смех! – Где-то в уголке сознания я понимаю, что зря все это говорю сейчас, но меня уже не остановить. – Наше королевство уже не будет принадлежать нам, а ты все так же будешь выступать со своими речами!
Эрскин открывает рот, но королева останавливает его взмахом руки.
– Оставьте нас!
Все спешно покидают зал. Я в таком бешенстве, что смотрю в пол, хотя чувствую на себе взгляды Арлеты и Нары. Да гори все синем пламенем! Сколько можно? Она знает, что я права, но так горда и слишком далеко зашла, чтобы признать свою неправоту.
– Хорошее представление, Авалон. Вот как ты почитаешь свою королеву и ее решения? Считаешь, что ты умнее меня, умнее всех здесь? – Во взгляде ее аметистовых глаз ясно читается разочарование. – И этому ты научилась за более, чем двадцать лет своей жизни? – Она медленно подходит ко мне, и ее голос угрожающе тихий и спокойный. – Хочешь помахать мечом? Видимо, на тренировках Арлета мало муштрует, раз не сбила с тебя эту спесь?
Я закатываю глаза и смотрю в потолок, с силой кусаю внутреннюю поверхность щеки, чтобы с губ не сорвалось лишнего словца. Резкий, железный вкус крови отрезвляет сразу.
Она меряет меня презрительным взглядом, фыркает:
– Ах, теперь ты молчишь, когда нет зрителей. – Она разворачивается ко мне спиной и идет к окнам.
– Дело не в присутствии зрителей. Я сказала, что думаю, и могу еще раз повторить, если вы плохо расслышали.
– Довольно! – Громкий возглас королевы отражается от высоких потолков зала и звенит едва различимой яростью. – Ты уже сполна потешила мой слух. Оставь свое глумление для друзей. Думаешь навести страху? Сразиться по-настоящему, а не на тренировочном поле? Ты и понятия не имеешь, что значит настоящая битва и настоящая война. Когда твои близкие, твой народ умирают у тебя на глазах. Поэтому извини, если я стараюсь спасти жизни людей, каких бы взглядов они не придерживались. Запомни, Авалон: любое сражение заканчивается столом переговоров. Так почему нельзя пропустить эту часть с бойней и сразу перейти к обсуждению? Зачем нужно плодить калек, сирот, подталкивать людей убивать своих же сородичей?
В голосе королевы звучит неприкрытая печаль, и я чувствую легкий укол вины за свои слова.
– И что же? Мы должны терпеть и смотреть на то, как наше королевство разваливается на куски? И вы не думаете, что пока мы ведем переговоры, погибнет больше людей, чем если бы мы сразу подавили это восстание Силой?
– Никто этого не ожидал, они застали нас врасплох. – Королева хмурит брови. – Больше мы такого не допустим. Нам нужно оградить людей от них же самих.
Я мысленно испускаю раздраженный стон. Это бесполезно. Все равно, что вести разговор со стеной или кричать в пустоту.
– Позволите идти, Ваше Величество?
Она ничего не говорит, а только указывает подбородком в сторону выхода. И только у самых дверей меня останавливает ее голос:
– Авалон, – я выдыхаю, натягиваю ничего не выражающую