сразу погружаюсь в беспокойный сон.
Просыпаюсь от резкого фырканья Элбана и быстро оглядываюсь. Вроде все спокойно. По ощущением прошло не больше пары часов, но трудно понять, так как из-за густых лап елей солнечный свет не проникает на опушку. Слышу совсем рядом хруст и шорох крыльев вспорхнувшей птицы. В мгновение ока оказываюсь на ногах. Плавным движением наклоняюсь за мечом и стараюсь разглядеть что-то в темно-зеленом цвете, но бесполезно.
Глупая. Нужно было накрыть одеялом коня. Белоснежный цвет шкуры бросается в глаза в темноте. Элбан не шевелится и крутит ухом в направлении шороха, но лес снова окутан мертвой тишиной. Показалось. Мало ли какое зверье ходит по своим делам? Сажусь, прислонившись спиной к коню, и решаю еще немного поспать, но меч предусмотрительно не выпускаю из рук.
С рассветом снова выдвигаюсь в путь. По дороге нахожу небольшую речушку, в которой Элбан утоляет жажду, а я умываюсь. Вода ледяная, но сразу приводит в чувство. Скачу изо всех сил, и к полудню мы добираемся до Ошена.
С высокого холма на подъезде его видно, как на ладони. В окрестностях много пашен и, насколько позволяет видеть глаз, большинство из них теперь уже засеяны, но есть и те, что покрыты слоем снега. Не помню, чтобы Нара говорила про храм в Ошене. Видимо, городок совсем небольшой, раз здесь его нет. Да и единственным, кто обладал Силой, был барон, а не жрица. Хотя обычно дело обстоит именно так. Накидываю глубокий капюшон, чтобы не привлекать внимание, и спускаюсь к воротам в город, которые сторожат два зевающих караульных. Они не останавливают меня и даже не поворачивают головы в мою сторону, продолжая клевать носом. Здесь заметно холоднее по сравнению с Соулом. Городок утопает в сугробах по колено. Хорошо почищена только главная дорога, ведущая к торговой площади. От нее тонкими лучами расходятся узенькие тропинки, протоптанные местными. Некоторые дома полностью завалены снегом, только чернеют окошки на фоне белого снега.
На улице совсем нет людей, и становится как-то не по себе. Хотя во многих домах идет дымок из труб, видимо, холодное время жители предпочитают проводить в помещениях. На торговой площади оживленнее: открыто несколько лавок, мальчишки гоняются по площади за большим черным псом.
На снегу видны следы мятежа: кое-где большие черные выбоины, небольшой помост посреди площади обуглен и завалился на левый край, а от серебристо-синих флагов с гербом королевства остались лишь обгоревшие ошметки. Думаю, что большинству сейчас не до убранства: они оплакивают близких. Легко спешиваюсь с коня и иду к лавке, из которой только что вышел седеющий старичок, чтобы спросить у него дорогу к постоялому двору. Он с интересом пытается заглянуть мне под капюшон, но добродушно и подробно объясняет дорогу. Поблагодарив за помощь, иду в указанном направлении, когда слышу, что он окликает меня. Неловко переминаясь с ноги на ногу, жду, пока он, перебирая слабыми ногами по сугробам, догонит меня.
– Провожу тебя, а то мне все равно делать нечего, – говорит он скрипучим голосом, – хожу