сливаться с окружающими тенями: кажется, что лошади вовсе без наездников. Они неспешно ведут своих коней дальше по дороге.
Как только они скрываются за ближайшими деревьями, я легко спрыгиваю на землю. Пора узнать, как меня натаскала Арлета. За сетонской породой коней я бы точно не угналась, а вот за лошадьми кэлхаунов – вполне. Нужно держаться на безопасном расстоянии, чтобы они меня не услышали, но и не выпускать их из виду. Хорошо, что Арлета научила меня передвигаться практически бесшумно, а ковер из сосновых иголок скрадывает звуки. Приходится ускориться, чтобы догнать их и вести след.
Как только валежник заканчивается, они прибавляют ходу, и держаться неподалеку становится сложнее, приходится прикладывать Силу.
Несколько часов проходит в этой безумной погоне. Пот застилает глаза, в горле пересохло и скрипит, во рту устойчивый привкус крови, а звук сердца гулко отдается в голове с каждым шагом. Я замечаю, как изменился пейзаж: сосен и елей почти нет, серая земля сухая и промерзшая. Я все чаще спотыкаюсь и сбиваю шаг на камнях, которые как будто кто-то подкидывает мне под ноги. Деревья под стать земле – чахлые и кривые, белесого цвета. Мне все чаще приходится таиться за большими валунами.
Как только я думаю, что пора бы им сделать привал, всадники замедляют ход и спешиваются. Но я зря радовалась: они спешились, чтобы пройти досмотр стражников, охраняющих ворота в Нёльер. Из легких выходит стон разочарования: вся граница обнесена высокой стеной из черного, гладкого и блестящего камня. А пройти можно только через стражников, которые точно не спят, как ошенские.
Прикидываю варианты. Можно сделать крюк, пройти дальше по границе и сделать небольшую брешь в стене с помощью своей Силы. Не могу возвратиться назад ни с чем, потратив столько сил и находясь так близко.
Пригнувшись, быстрым шагом перебираюсь к левой границе – там виднеется крутой обрыв. Если и заметят брешь, то не сразу. Прислонившись спиной к стене, маленькими шажками пробираюсь в глубь. Ноги трясутся от длительного бега, и я все чаще соскальзываю то одной, то другой ногой вниз, осыпая камешки и куски земли в пропасть перед собой.
Только продвинувшись на приличное расстояние, чтобы меня не было видно с дороги, решаю перевести дух. Опускаюсь на дрожащих ногах, свесив их вниз, и смотрю в небо, чтобы не кружилась голова. Стена на удивление теплая и резко контрастирует с ледяной землей. Погода – сплошной ватный и густой туман. Так и хочется провести рукой перед глазами, чтобы снять пелену.
В воздухе стоит плотный запах серы и пепла, так что вдох полной грудью не приносит облегчения, а только заставляет исходиться кашлем. Урчание в животе напоминает, что я ничего не ела со вчерашнего дня. На меня накатывает раздражение на собственное тело, которое может в такой момент думать о еде. Натянув маску до самых глаз, чтобы не вдыхать окружающий воздух, поворачиваюсь к стене и осматриваю ее. Действовать грубо не стоит, хотя я могла разнести ее одним ударом. Но неясно, что находится с другой