принимали при пламени факелов присягу.
А я почему-то помню, как плелись обратно, не выспавшиеся, едва переставляя стертые ноги. (Наша «элита» угомонилась только под утро, почти не спали и остальные.) Я не подгонял: сам был вымотан ночным бдением. Боялся за девчонок, мало ли чего. В общем, мне казалось, что плохого было больше, чем хорошего.
Почему вы решили назвать руководителя организации президентом? Это слово было в то время слишком уж чуждым слуху советского человека.
Ребят может воспитывать сама форма управления. Из этой мысли как бы само собой вытекало, что взрослый руководитель организации должен избираться подростками тайным голосованием. Позже я понял, что процедура тайного голосования может применяться в воспитательных целях гораздо шире. Не только при выборах президента. Но об этом я скажу позже.
Наконец, я надеялся, что название должности будет диктовать избранному вице-президентом уличному подростку (Вите Суворову) иной тип поведения. Человеку свойственно соответствовать той социальной роли, какую ему выпало играть.
Но все эти построения на начальном этапе разлетелись в прах. После выборов уличная компания оставалась такой же, какой была. Процесс становления подростковой организации вступил в период, который я про себя называл атаманщиной.
Почему именно атаманщиной?
Я был с ребятами на «ты». С одной стороны, такое обращение ставит вас ближе к подросткам. С другой – они рано или поздно попытаются сесть вам на голову. Это неизбежно даже в обычных человеческих отношениях, когда вы с младшим по возрасту переходите на «ты».
Инспектор Мыльникова однажды прямо в глаза мне сказала: «Ты не воспитатель. Ты – атаман». А жильцы дома, где находился клуб, понаблюдав мои отношения с ребятами, настрочили анонимку. Меня вызвали «на ковер» сначала в горком комсомола, потом в горисполком, а потом и в горком партии. Всюду меня прорабатывали, доказывая, что сам характер моих отношений с подростками исключает возможность воспитания.
Я приносил книги Макаренко, цитировал его, старался объяснить, почему у меня такие отношения с ребятами, вот что об этом писал классик: «Сначала была тенденция выдвигать во главу первичного коллектива наиболее способного, наиболее “блатного”, наиболее волевого мальчика или девочку, способного держать всех в руках: командовать, настаивать, нажимать». Но меня никто не слушал.
Итак, первый сбор и первый поход закончились в целом удачно. Что было дальше?
Я целыми днями ездил по городу, искал помещение, выпрашивал в ДОСААФ учебное оружие и списанные мотоциклы, уговаривал военкома, чтобы направил к нам офицера-инструктора, выбивал средства на пошив формы. В клуб приходил только вечером, и заставал там во всей красе обычную уличную тусовку.
Мы условились, что у нас будет порядок и дисциплина. Иначе какая же мы организация? Лидеры это общее решение поддержали, но выполняли своеобразно. Представляете картину, вице-президент Витя Суворов пьет вино, курит и велит дежурным вынести пустые бутылки, вымести окурки. Не подчинишься – выговор.
Раньше ребята покорно терпели это безобразие. Потому что Витя был предводитель. Что с него возьмешь?