зеркале потом.
Но почему тогда ведьма бросила в меня чем-то? Почему пыталась прогнать?
Она явно испугалась, но чего?
И что у них там могло найтись такое, за чем бы явилась сама Судьба?
У зеркала не спросишь, это или должно быть что-то важное, или нужна точная формулировка.
Поглощенная загадкой, я ушла довольно далеко от места, где встретилась с ведьмой. Лес покрывали сумерки, приходилось щуриться, чтобы разобрать дорогу. Паучиха вновь сидела поверх браслета.
Попросить ее сплести мне фонарь, что ли?
Для этих плетений вне замирья существовало одно простое правило: получить таким образом можно вещь, но не что-то значимое. То есть сумку я с помощью паучихи сплести могу, а вот какой-нибудь артефакт или немного магии – уже нет. Все это Судьбе, конечно, тоже доступно, но лишь в точках выхода, которых мало.
Добыть воду, чтобы помыться, или мазь для сбитых ног с помощью плетения тоже не получится.
Но я пока старалась не думать о будущем. Иду и иду.
До фонаря дело не дошло. Я уже почти решилась, но настрой сбил треск. Ноги сами остановились, и я огляделась по сторонам. Ожидала, что из зарослей выйдет зверь, но на дорогу вывалились трое вооруженных до зубов людей.
Вывалились и направились ко мне.
И, в отличие от дикого зверя, они были для меня опасны.
Разум слабо воспринимал происходящее. Наверное, поэтому я не попыталась убежать. Или же понимала, что все равно не получится. Даже не видя своей нити, понимала. Подумать только, я увела Несьена от разбойников и сама притопала прямиком в их лапы. Ладно, возможно, это не те же самые разбойники, но суть от смены головорезов не меняется.
Короткие фразы и гадкие смешки, которыми обменялись бандиты, остались за пределами моего понимания. От страха, потому что для Судеб не существует барьера разных языков.
Грубая лапища схватила за волосы с такой силой, что у меня искры из глаз посыпались.
С плеча сорвали сумку.
На попытку вырваться к моему лицу прижалось холодное острие ножа, в то время как я сама была вооружена только нитями. Уже не была, их отобрали вместе с сумкой. Хоть бы эти типы не догадались, кто я, иначе боюсь подумать, что будет… Хоть бы бабушка там присматривала за мной и вмешалась!
– Не дергайся, если не хочешь, чтобы я располосовал твое милое личико, – пригрозил удерживающий меня тип, и из его рта пахнуло до того мерзкой гнилостной вонью, что я едва не лишилась чувств.
– Тут только спутанные нитки и зеркало. – Второй брезгливо отшвырнул мою сумку.
– Она не может путешествовать совсем без ничего, – бросил третий, который, похоже, был у них главным. – Деньги, украшения, что угодно. Обыщите ее.
На мне одно тонкое платье. Куда бы я, интересно, могла что-то спрятать?
Тот разбойник, который меня не трогал, видимо, подумал о том же и осторожно спросил:
– Может, блаженная?
А премерзкий тип, который держал меня, освободил одну руку, а второй потянулся… я даже не успела вникнуть, куда. Все мое измученное существо полоснул такой