минуты все было спокойно, но потом мальчишка-оборванец из бедного сектора подошел ко входу и заговорил с медсестрой. Он был в жутком виде – земля и кровь на щеках, грязные темные волосы откинуты с лица, он сильно хромал. «Можете меня принять, сестренка? – спросил он у медсестры. – Место сегодня еще есть? Я заплачу́». Медсестра закончила что-то писать в своем планшете, потом спросила: «Что случилось?» – «Подрался, – ответил парень. – Кажется, меня пырнули ножом». Медсестра посмотрела на вашего брата, и Метиас кивнул двум солдатам. Они подошли и обыскали парня. Забрали у него что-то и пропустили. Парень проковылял внутрь, а я прошептал Метиасу: «Что-то не нравится он мне. Непохоже, чтобы его пырнули ножом – он бы не так двигался». Ваш брат на миг встретился взглядом с парнем. Когда тот исчез за дверьми госпиталя, Метиас шепнул: «Согласен. Присмотри-ка за ним. После смены я хотел бы задать ему пару вопросов».
Здесь Томас замолкает на несколько секунд, вглядывается в мое лицо, словно пытаясь прочесть разрешение прервать рассказ, но я его не даю. Он набирает полную грудь воздуха и продолжает:
– Мы стояли так близко друг к другу, я даже покраснел. Ваш брат, кажется, тоже что-то почувствовал, и между нами повисло неловкое молчание. Я всегда знал, что его тянет ко мне, но в тот день его влечение казалось особенно сильным. Может быть, дело было в усталости – ваши университетские проделки выбивали Метиаса из колеи, он, обычно такой начальственный, сник, сдулся. Да и я едва мог скрывать под бесстрастной маской, что сердце колотится мне в ребра. «Заманите капитана Айпэриса в уединенное место. Мне все равно, как вы это сделаете». Теперь, пока он так уязвим, у меня есть единственный шанс.
Томас на миг переводит взгляд на свои руки, но не смолкает.
– И вот некоторое время спустя я постучал Метиаса по плечу. «Капитан, – пробормотал я. – Можем мы поговорить минутку наедине?» Метиас моргнул: «Это так срочно?» – «Нет, сэр, – ответил я. – Не очень срочно. Но… я бы хотел, чтобы вы знали». Ваш брат уставился на меня, смешался на мгновение. Потом приказал одному из солдат занять его место у входа, и мы вдвоем направились в тихую темную улочку позади госпиталя. Метиас тут же отбросил формальности: «Что-то случилось, Томас? У тебя неважный вид». Мне не давала покоя единственная мысль: преступление против Республики. Он бы никогда не пошел на это. Мы вместе выросли, вместе учились, сблизились… Я вспомнил приказ коммандера. Потрогал кинжал, оттягивавший ножны на поясе. «Я в порядке», – заверил я Метиаса. Но ваш брат рассмеялся: «Да ладно. Ты ведь всегда мог говорить со мной начистоту». Расскажи ему, Томас, убеждал я себя. Я знал: я балансирую между прежней жизнью и точкой невозврата. Выдави из себя нужные слова. Пусть он их услышит. Наконец я поднял на него глаза и спросил: «Что между нами происходит?» Улыбка сошла с лица вашего брата. Он погрузился в молчание. Потом сделал шаг назад: «Ты о чем?» – «Вы знаете о чем. О том самом. Все прошедшие годы». Теперь Метиас внимательно вглядывался в мое лицо. Тянулись