возьму и нажрусь мяса от пуза, когда ещё такой момент будет, может, никогда – очень уж эмоционально закончил паренёк.
– Так прямо и никто не ходит крыс побить у вас? Есть же и здоровые, наверное, парни? – спросил я.
– Да как, ходили, месяц назад принесли крысу, прямо в лагере жарили внизу. Тогда я и увидел, как её жарили. Только ушли туда пятеро, а вернулось двое и с одной крысой. Говорят, ползунов там кишмя кишат, а с киркой против такой твари никак не выстоять. Завалили они несколько крыс, только собрались выбираться, как со всех сторон на кровь эта мразь и сбежалась. Эти-то двое чудом выжили. Так-так, погоди, – он зацепил кусок варящегося мяса, поднёс к факелу, посмотрел, порезал, – ага, почти готово. Сейчас принеси немного воды, а я пока мясо достану, его промоем и на обжарку в котелок.
В общем, посидели мы с Харимом знатно, сдружились можно сказать. Мяса на каждого килограмма по два вышло. Я ему свою историю рассказал, ну не ту, что я попаданец, конечно, а ту, что Сван мне поведал, приукрасил тут да там. Мясо своё всё не смог осилить, с килограмм ещё осталось, решил со своими забоем поделиться, ну и на обед приберечь. Потроха в шкуру завернул и под камни засунул, была у меня на них одна маленькая идейка.
Поднимался я в свой штрек почти бегом, тут и там уже были слышны первые зевки и потягивания выспавшихся рудокопов. Я обосновано опасался, что запах мяса не останется незамеченным при встрече хоть с кем-нибудь.
В свою штольню я вбежал, как на скипидарный, и сразу же встретился глазами со Сваном. Тот уже проснулся и начал разминать кости после сна на твёрдых досках. Подняв бровь в немом удивлении, то ли от того, что я не в корке говна и грязи, то ли от того, что я бегаю, как ошпаренный ни свет ни заря, но всё же решил было отвернуться, не придав этому значения.
– Доброе утро, Сван. У меня для наших есть кое-что особенное, можешь помочь разделить?
Вслед за первой бровью поползла на верх и вторая. В крайней степени задумчивости и удивления он пробурчал: – Здравствуй-здравствуй. Смотрю, ты помылся, теперь нестрашно и подойти к тебе, – на полпути его лицо как-то уж слишком быстро сменилось с растерянно-удивлённого до хищного, жадного.
– Ну, я вижу, ты уже унюхал то, чем я решил поделиться с вами, – максимально выделив голосом "поделиться", я достал из-за спины свёрнутый куль с мясом в лоскуте ткани, оторванного от штанов.
То ли моя интонация, то ли куль мяса, протянутый на встречу, но Сван аж встряхнулся, сгоняя с себя всю одурь, положил свою ручищу мне на плечо и сказал: – Спасибо. Поднеся к лицу, он глубоко вдохнул приятный запах прожаренного, ещё тёплого мяса, зажмурился и отвернулся.
Прошло пару мгновений, и я вздрогнул от гулкого баса с эхом, отражающимся от камней, пронёсшегося по залу выработки: – Подъём, парни, подъём, наш друг мясо принёс, кто не встанет к делёжке, тому не достанется.
Сонные рудокопы загалдели, завозились, и в миг штрек превратился в растревоженный улей. – Чего, какое мясо, какой друг? – слышалось то тут, то там. – Дайте я его расцелую,