неприязнь, а может и злость. Измена для меня всегда была самым страшным предательством. К тому же, в свете не давних событий, в моей жизни. Но хотел ли я убить его? Нет, точно нет.
– Это всё? – после затянувшейся паузы, начал я.
– Этого мало? – подняв взгляд и не скрывая злобы, выдавил из себя Виталий. – Ну если только то, что я узнал на днях. После нашей связи она забеременела.
Такой поворот выбил меня из колеи. Я не считал себя праведником никогда. Но от услышанного меня наполнил гнев. Возможно, даже праведный. Я чувствовал, что меня накрывают эмоции. Мне захотелось кричать, оскорблять этого дурака, возможно, даже ударить. И приложив не мало сил, я лишь выдавил из себя сухое.
– А теперь? Всё?
Теперь уже я выбил из колеи Виталия. Его глаза округлились, а губы начали шевелиться, пытаясь что-то сказать. Получилось у него это не сразу.
– Ты меня слушал? – повышая голос, начал он. – Я не смогу с этим жить. Я не должен после этого жить. Как я теперь в зеркало смогу посмотреть!? Я предал сына! Предал память жены! Обесчестил жену своего сына! А честь для меня не пустой звук. Быть может, для тебя измена это и норма, но для меня нет ничего страшней предательства! Не будь я трусом, сам бы прикончил себя. Но зачем-то, приперся к тебе! А ты не лучше, такой же трус!
Он уже просто кричал. Его всего трясло, а глаза налились кровью. Решив чуть его остудить, я взял пистолет. Опершись на стол локтем, направил дуло в его сторону.
– Значит, ты хочешь умереть? – чуть повысив голос, сказал я.
Он тут же перевел взгляд на ствол револьвера. А я допустил ошибку. Растерявшись от собственного безрассудства, я отвел глаза. Я посмотрел на своего помощника, надеясь хоть на какую-то помощь. Но его лицо, как всегда, не выражало никаких эмоций. Он пристально следил за каждым моим движением. До гостя ему совершенно не было никакого дела. Архон же, напротив, не скрывал свой интерес и, приоткрыв рот, смотрел на нас, округлив глаза. И именно в тот момент, когда я искал поддержки и помощи, случилось страшное. Я почувствовал, как на руке, что держала пистолет, сомкнулись руки Виталия. Он дернул на себя и приставил ствол к своему лбу. Мы оба поднялись со своих мест. Во мне рос страх. Я смотрел в налитые кровью глаза Виталия. В них будто разожгли костер. На секунду мне показалось, что у стоящего за его спиной Сапофи, точно такой же огонь в глазах.
– Стреляй! – прошипел на меня Виталий.
– Нет. – попытался как можно спокойней произнести я.
В моих ушах зазвенело. Теплая влага оросила моё лицо.
Не знаю как, но он нажал моим пальцем на спусковой крючок. И его тело повалилось на пол. На короткий момент, перед этим, его огонь в глазах пропал. И сменился на ужас.
И вот, я стою и смотрю на дым, что тонкой струйкой поднимается над стволом. Нос раздражает едкий запах пороха. А передо мной на полу лежит мертвое тело, из головы которого течет кровь. А я смотрю в пустоту. В пустоту того места, где только что стоял живой человек.