ДА ПОШЕЛ ТЫ В ЖОПУ СО СВОИМИ ПОДПОЛЬЩИКАМИ!
Затемнение.
Титр: КОНЕЦ ФИЛЬМА.
Песнь о моем Максиме
(эпос в 24 тирадах)
В то утро Федор встал пораньше.
Пошел на кухню.
Там стояло
Штук пять бутылок с «Жигулевским»,
Пять с «Мартовским»
Да пять с «Адмиралтейским».
И прочих всяких пив немало.
Уже светало.
Высветлялся на столе
Изящный контур этих всех бутылок.
Их силуэт будил сознанье, тешил глаз
И скрытым ужасом напоминал
Творенья Гауди.
Не ведая ни страха, ни упрека,
Федор
Схватил бутылку с «Жигулевским» пивом
И шаркнул ею, как мечом, о край стола.
Взметнулась пробка, пиво полилось,
И кот, лежащий под столом,
То пиво стал лакать с протяжным стоном.
Все недвижимо стало.
Федор, как горнист, стоял.
Кадык катался вверх и вниз
по мощной шее.
Допив бутылку,
Федор
Взял другую.
И пробку лихо сковырнул ногтем.
Плеснуло пиво сильно, как фонтан.
Ловил его губами трепетными Федор,
Махал руками и смеялся, как дитя.
Но, не допив, остановился
И долго молча так стоял,
Прислушиваясь к внутреннему чувству.
В окно глядел
Орлиным,
Цепким взглядом.
Там воспаленный обруч плыл
над бледным городом.
Сквозь гниль дворов и новостроек скуку
Туман струился,
Словно силясь смыть
Убогий труд царей природы.
Туман на диво был силен…
И Федор,
Как ни напрягался,
Не разглядел, чего хотел увидеть, —
Ларька пивного не увидел он.
Пытлив умом был Федор,
Но не мудр.
Не разгадав явления природы,
Решил он, что ларек снесли за ночь.
Однако,
Скорбь с чела согнав,
Бутылку в длань взял крепко
Федор.
И выпил,
И еще открыл, и пил.
И выпил много всяких пив,
Как вдруг послышалось: пиф-паф!
Упал в испуге Федор,
Хотя и был не робкого десятка.
А что случилось?
То Максим,
Рукою твердою бутылку открывая,
Не рассчитал усилья с похмелюги,
Бутылку уронил и сам упал,
И звук, подобный выстрелу, раздался.
Порубанному витязю подобен,
Максим лежал, раскинув гордо руки.
Как павший славной,
но безвинной смертью,
Был Федор, возлежавший