которая фиксирует предварительную спонтанную информацию, тем самым проецируя интересы; эмоциональная, которая дает первичное различение объектов по схеме «нравится – не нравится», «приятно – не приятно» и, наконец, поведенческая подсистема, которая побуждает людей к действию, формирует уровень их готовности. (13).
К. Юнг в результате исследования взаимосвязи психических и смысловых элементов коллективного сознания формирует понятие архетипа, как наиболее устойчивого психологического комплекса закрепленного в символических формах и образующего ту предзаданность чувств, мыслей и поведения, которые передается от поколения к поколению.
Сегодня всем совершенно ясно, что архетипы «не следовало бы просто подавлять, напротив, они достойны того, чтобы самым тщательным образом принимать их в расчет, ибо они несут в себе опасность психического заражения». (14)
В связи с этим, например, магическая сила пробужденного родового инстинкта, выраженного в коллективном бессознательном, очень точно иллюстрируется Э. Фроммом. Если, рассуждает Фромм, кто-то говорит людям: «Я и моя семья – самые замечательные люди на земле, только мы одни чисты, интеллигенты, добры и порядочны, все остальные – грязны, глупы, бесчестны…», (15) то автора таких высказываний сочтут грубияном или сумасшедшим. Но если же оратор, выступая на массовом собрании, поставит вместо слов «Я и моя семья» такое слово, как «народ» (раса, религия, политическая партия), то многие будут славить его за патриотизм и восхищаться». (16).
При изучении проблемы ментального смыслополагания очень важно учитывать мнения Г. Блумера, который, в контексте теории символического интеракционизма считал ключом к пониманию коллективного поведения, особенно в кризисные периоды, явления «круговой реакции», когда «при коллективном возбуждении индивиды могут начать придерживаться таких линий поведения, о которых прежде они, вероятно, и не помышляли». (17). Иными словами все, даже сугубо гуманистические смыслы, утверждающие свободу и ценность личности, оказываются нередко бессильными перед натиском стадных инстинктов. Охваченная этим инстинктом масса «в истинности или ложности чего-либо не сомневается и при этом сознает свою громадную силу, она столь же нетерпима, как и подвластна авторитету». (18). Более того, как писал Э. Фромм, «она хочет, чтобы ей владели и ее подавляли, хочет бояться своего господина». (18). Вполне созвучны этим суждениям известные строки русского классика: «Люди холопского звания – сущие псы иногда: чем тяжелей наказания, тем им милей господа».
Можно найти бесконечное число исторических примеров, когда масса возводила на пьедестал злодеев и, упиваясь культом тирана, ведомая архетипом Героя, готова была платить за его торжество своей жизнью. Однако найдется и немало случаев, когда масса вызывала к справедливости, рушила тирании и тоталитарные режимы, отстаивала свободу и достоинство