а там решим.
«Отвали, капитан, и без тебя дел хватает», перевел Алтунин.
К обходу домов сотрудников МУРа не привлекали, не та весовая категория. Обходом занимаются райотделы, в первую очередь – участковые, которые только и делают, что обходят свои участки. Но опрос информаторов, которые хоть краем, хоть боком имели касательство к Марьиной Роще, пришлось провести не откладывая. У Алтунина таких информаторов было четверо – продавщица Зинаида из гастронома на Бахметьевской улице, разбитная аппетитная вдовушка, не раз делавшая ему намеки на нечто большее, что вполне возможно между ними; Моисеич, сторож детского парка имени Дзержинского, перешедший парку по наследству от Лазаревского кладбища, бывшего раньше на этом месте; мойщица Бахметьевского автобусного парка Елизавета Васильевна, мать вора Васи-Сапога, которого Алтунин в сороковом году пожалев, вывел из обвиняемых в свидетели, и Верка-Этажерка, нескладная колченогая дылда, торговавшая своим телом и, в придачу, разным барахлишком сомнительного происхождения.
С Верки Алтунин и начал. Явился прямо домой, к большому Веркиному неудовольствию («Компроментируешь, начальник», сказала Верка, исковеркав трудное слово), подробно расспросил, можно сказать, – всю душу вытряс, но ничего интересного не узнал. Из пришлых, обретающихся на местных малинах, Верка назвала двух приехавших из Ульяновска сестер-татарок, активно скупавших краденые часы, золотые и обычные, а также однорукого вора Ахмеда из города Дербента, который приехал в Москву по каким-то непонятным делам.
– Не то он долг с кого-то получает, не то с кого-то спросить хочет, – Верка равнодушно пожала костлявыми плечами и еще плотнее закуталась в длинную, с кистями, вязаную шаль. – Но он один приехал, никакой кодлы при нем нет. И старый он уже, лет шестьдесят, не меньше…
Возраст – это не показатель. На фронте Алтунин пару раз задерживал сильно пожилых шпионов. Опять же, некоторые намеренно могут стариться, в целях маскировки. И отсутствие конечностей не является помехой как для выполнения шпионско-диверсионных заданий, так и для нападения на инкассаторов. Алтунин взял однорукого на заметку и на всякий случай спросил у Верки, не видела ли она Ахмеда в прошлые пятницу и субботу.
– Видела, как вас вижу, товарищ капитан, даже еще ближе, – улыбнулась Верка, плотоядно ощерив желтые от табака зубы. – Они ко мне в пятницу вечером с Тимохой-Плотником пришли, потом Тимоха ушел, а Ахмед ночевать остался. За-а-амучил совсем, только на рассвете уснули.
– Вместе спали? – бесстыдно, по работе ведь, спросил Алтунин.
– Вместе! – тряхнула кудряшками Верка. – До половины восьмого, пока соседи дверями хлопать не начали.
Алтунин пока что отодвинул однорукого Ахмеда на задний план. Верка вроде бы не врала, незачем ей врать, да и проверить легко, стоит только опросить соседей и карманника Тимофея Кутьина по прозвищу Плотник.
Елизавета Васильевна, как обычно, начала с жалоб на непутевого сына, которому