вопили «Danger!».
Как настоящий друг, Макс не стал задавать лишних вопросов. Так же, как и я не спрашивал, почему он решил оставить мой разбитый телефон себе. Свободных мест в баре не было, но когда я мельком стрельнул взглядом на двух молодых парней в похожих худи, те вдруг взяли свои напитки и подсели к какой-то другой компании. Те, в свою очередь, вдруг стали дружиться с новыми знакомцами. Вот так нас порой и сводит чья-то незримая тёмная воля.
– Ну чё? – осведомился Макс, когда закончил хитро цедить пиво, и когда я добил очередной коктейль.
– А чё? – спросил я в ответ.
– Ну тебе ещё что-нибудь заказать? – спросил он.
И в вопросе его читалось некоторое спокойствие. Было ясно, выпей я хоть полбара, деньги у него не закончатся. Даже стало как-то интересно, с чего вдруг. И ещё в голову закралась мысль, что примерно так может чувствовать себя какой-нибудь информированный перебежчик, которого задабривают ради получения новой информации. Такие размышления отдавали то ли конспирологией, то ли аллюзией на некие большие и расчётливые спецслужбы, которые вот-вот накроют меня и либо пустят на опыты, либо завербуют. Второе почему-то представлялось менее приятным.
Но ведь от Макса даже на секунду не веяло хоть какой-то дискредитирующей его эмоцией и мыслью. Мысли не прочтёшь, конечно, даже сам человек просто фантазирует, что слышит их у себя в голове как речь, в самом деле это просто набор условных сигналов, но эмоции должны быть понятны.
– Я вот долго думал, Максончик, – сказал я, пьяно улыбаясь и отставляя хайбол к ряду таких же на краю стола, – ты хитрый жук.
Макс сделал такие большие глаза, как бы «А что я, я? Да как можно?». Вместе с этим он как бы подался назад в попытке увернуться от моего ничем не аргументированного обвинения. Потом, завершая пантомиму, он помотал в воздухе среднем пальцем, то ли лаская клитор самой богине правды, то ли пытаясь оттереть маленькое пятнышко со своей безупречной биографии. Забавно, что в подпитии я думал именно в таких категориях.
Но лицо моё было всё тем же, с пьяной улыбкой. Только глаза уже не улыбались. Искренняя улыбка захватывает не только губы, но и глаза. Когда человек улыбается искренне, его глаза поднимаются, появляются морщинки в уголках глаз, а зрачки могут немного сузиться. Вот я показал ему обратную картинку. Сначала дружеская улыбка, потом натянуто-вежливая. Такой намёк поймёт всякий смышлёный человек.
Забавно, кстати, что подать этот знак мне было совсем уж просто. Достаточно вспомнить, как когда я бил по площадям самой себя хранящей тайной, мне даже и в голову не пришло, что на красновласку этот трюк не подействует. Я был ей представлен ещё при нашей прошлой встрече. А ведь и Макс ничего из виду не упустил. Максимум, что мне удалось, так это подтереть за собой в мозгах у беспилотника, выбить инфу об аварии во всех серверах, включая и те, на которые непрерывно сливается картинка с группировки спутников, которая висит над Ветрополисом