решив разузнать всё по утру, я прокралась к двери. Хотелось свежего воздуха. Приподняв комод за край, я слегка сдвинула его в сторону, так, чтобы его ножки не протащились по полу и не разбудили Ядвигу. Приоткрыв дверь и протиснувшись на крыльцо, я потянула за собой ручку двери, закрывая её обратно. Вздохнув, я остановилась и попыталась всмотреться в темноту леса, туда, откуда, как мне казалось, мы пришли.
Меня окружала поглощающая тишина. Пару раз я шаркнула ногой, чтобы убедиться, что я не растворилась во мраке и всё еще существую. Темнота молчала, но на мой звук что-то откликнулось, и на траву перед домом опустилось что-то тяжелое, подминая под собой цветы. Дрогнув то ли от холода, то ли от интереса, я шагнула вперед, и, убедившись, что ничего впереди себя не вижу –замерла. Наверное, мне просто показалось.
Свежий, немного морозный воздух холодными, но ласковыми прикосновениями пробирался под одежду. Вдохнув полной грудью, я ощутила, какой странной и удивительно приятной может быть ночь в незнакомом для меня месте. Высокие ели спали, а острый полумесяц, развалившись как хозяин, заливал своим светом их верхушки и крышу нашего временного пристанища. Островок света падал и на траву у дома, создавая лунную дорожку. Не чувствуя страха, я спустилась с крыльца, неуверенно прошла дальше и задрала голову, рассматривая холодные, мерцающие звёзды. Сердце сжалось от переполняемого меня восторга. Это место, причина, по которой я здесь оказалась, были ничем перед молчаливым лесом, еженочной луной и её красавиц-подруг. Всё здесь было так, как и всегда, как было вчера, как будет завтра. И это немного успокаивало. В душе разливалось непонятное ощущение. Я присела на траву, проваливаясь в воспоминания.
Я всегда любила тихие вечера на крыльце нашего маленького дома. Тёплый свет лампы пробивался через старую занавеску, а тётушка Астрид сидела в своём любимом кресле, плетённом из лозы. В руках у неё был клубок шерсти, и ловкие пальцы быстро двигались, словно не замечая времени.
– Знаешь, Верена, – сказала Астрид однажды, когда закат только начинал окрашивать небо в багряные тона, – в жизни всё, как этот узор. Сначала кажется, что в нём хаос, но потом видишь, как каждая петля ложится на своё место. Главное – не торопиться.
Я сидела на ступеньках, обхватив колени руками, и наблюдала, как последние лучи солнца освещают алые пряди волос тётушки. В её голосе всегда было нечто особенное – мягкое, но твёрдое, как корни деревьев, которые цепляются за землю, несмотря ни на что.
– А если вдруг петля рвётся? – спросила я, разглядывая неровности на старой вязаной скатерти, лежащей у её ног.
Астрид усмехнулась и подняла на меня спокойный взгляд.
– Тогда её нужно починить, девочка. Иногда узор становится даже красивее после этого. Главное – не бросать начатое.
В тот момент я поняла, что тётушка говорила не только о вязании. Позже, в тишине, она часто вспоминала этот разговор, особенно когда жизнь начинала походить на клубок спутанных нитей, где начало и конец казались потерянными.
Я