в пустыню попалить из пистолета по пивным банкам и бутылкам. Фил и там показывал хорошие результаты, поражая все цели на скорость, почти без единого промаха. Иногда, не каждый раз, Филу удавалось брать с собой пару своих лучших друзей: Мориса и Тревиса, двух братьев живших по соседству.
Откровенно говоря, выбираться в пустыню можно было бы и почаще, благо у его отца было довольно много свободного времени. Но все упиралось в то, что по жизни его отец был очень скверным человеком с ужасным характером, да и вдобавок ко всему еще и алкоголиком.
Он часто выпивал, иногда стоило чуток поддать, и все, пьянка на всю ночь или день, была обеспечена. Джек и без того был чрезмерно раздражительным человеком, но алкоголь попавший ему вовнутрь, превращал его просто в монстра. Чуть перебрав в баре, он вечно искал повод для драки, то с посетителями, то с барменом, а то и со всеми сразу, ему было в принципе все равно. Бывало и так, что он мог приложиться к бутылке прямо с утра. А потом к обеду, будучи уже в «дым», шпынял сына по пустякам, одаривая его подзатыльниками и грубой матерщиной. Но все бы ничего, если бы у Филипа, хотя бы была любящая мать, но, к сожалению или нет, матери у него не было. Она бросила их, когда Филу еще не было и трех лет. Просто, в один прекрасный день ушла из дома, и не вернулась. Её разыскивала полиция, да и Джек с друзьями не один день шерстил по округе, но, в конце концов, поиски не принесли никаких ощутимых результатов. Она будто сквозь землю провалилась. И вот однажды вечером, спустя почти месяц, с момента исчезновения матери Фила, в доме Джонсонов раздался телефонный звонок.
– Ало, – грубо произнес Джек, поднеся телефонную трубку к уху. Но ответа не последовало. Тогда Джек еще раз рявкнул: «Ало!». Тишину с той стороны кабеля разорвал протяжный женский вздох.
– Кто это!? Говорите уже!
– Джек? – из динамика послышался тихий и равнодушный голос.
– Да-да! – прохрипел он. – Черт тебя дери, Сьюзан. Где тебя носит!? – узнавая и свирепея, произнес Джек.
– Так! – прикрикнула она, но затем вновь монотонно продолжила, – Слушай меня, кусок дерьма.
– Эй-эй, ты это… – осекшись, попытался вставить он.
Но Сьюзан как будто его и не слышала:
– Я проклинаю каждый божий день, проведенный с тобой. Ты не любишь никого и ничего кроме себя и своей, мать её, любимой бутылки.
Джек лишь хмыкнул, услышав это.
– Я оставляю тебе сына, – сделав не большую паузу, продолжила Сьюзан. – Надеюсь, ты воспитаешь из него что-нибудь стоящее. Хотя, – она вздохнула, – я в этом очень сомневаюсь. Порой мне кажется, что аборт был бы лучшим решением. Фил точно такая же ошибка, как и ты сам. Да простит меня бог за такие слова. И кстати, больше меня не ищи ни здесь, нигде бы то либо еще.
Джек терпеливо молчал, ему было интересно, что же она еще скажет, и Сьюзан в свою очередь не заставила себя долга ждать. Тяжело вздохнув, она злобно выпалила: «Джек, ты долбаный ублюдок и садист! Гори в аду!».
– Все сказала? – заплетающимся голосом грубо спросил он и, не дожидаясь