три заветные комнаты.
Филаретику повезло – на момент своего рождения у него были старший брат и две сестры. Надя училась в Белоозерском педагогическом училище, далеко от родного села. До города нужно было сначала ехать на автобусе, а потом еще около шести часов на поезде. Но такое расстояние не пугало студентку, ведь рядом с родным селом не было учебного заведения, в котором она бы смогла получить желаемую с детства профессию. Поехала девушка в Белоозерск с двумя платьями в чемодане. Всегда приезжала на каникулы, умудряясь купить на стипендию подарки для сестренки и братишек. В свои семнадцать лет не забывала девушка и об Ольховке. Нравилось ей папино родное село, да и бабушка Евдокия любила старшенькую внучку и всегда ждала ее приезда.
Филату было уже четырнадцать. Дерзкий, смелый, непримиримый. Он стал вольным подростком, свободолюбивым, шебутным. На пару с Сашкой они как только ни чудили. Например, после ухода Анатолия из семьи к любимой Марии Егоровне, парнишки как-то раз прибежали к ее дому, дождались пока учительница развесит только что постиранное постельное белье и уйдет, подкрались, сняли его и изваляли в грязи. Даже повесили его обратно, мол, само замаралось. Анатолий, конечно, подозревал, чьих рук это дело, но виду не подавал, не искал проказников, не наказывал. А стоило бы. Росли мальчики без особого присмотра – Леонида была в горе из-за ухода мужа, Нина страдала от постоянных претензий нового сожителя, его нежелания работать, любви к спиртному. Регистрировать отношения Талгат отказывался – мама-татарка была против. Так и жили.
Настенька в свои 9 лет души не чаяла в Филаретике. Ночью к нему вставала, пеленки меняла, во всем помогала матери. «Я всегда буду за ним приглядывать», – говорила девочка, поглаживая маленькие ножки младенца. Талгат падчериц и пасынка воспринимал неохотно – часто ругал, выговаривал им, даже кричал. Особенно не сложились у него отношения с Филатом. Парень никак не хотел принимать несостоявшегося отчима. Грубил, не слушался, а порой просто-напросто игнорировал. Открыто, гордо и бесцеремонно. Они друг друга стоили – никто не хотел уступать.
– Бычка покормил? – спросил Талгат вернувшегося со школы Филата.
– Я только пришел, – ответил парнишка, бросая портфель. – Когда бы я успел покормить-то его?
– Я в твои годы все успевал.
– Опять вы за свое!
– Да. Я пока со школы шел, кучу дел переделывал, а ты просто так слоняешься! – начал ругаться отчим, лежа на диване.
– Вы целый день дома, сходили бы да покормили бы, – не сдавался Филат, переодеваясь.
– Ты мне еще указывать будешь, что делать?! – мужчина угрожающе сел.
– А нечего мне выговаривать! – смелости парню было не занимать.
– Вы чего разорались? – влетела в зал Нина, услышав перепалку.
– Сыночек твой ничего делать не хочет! Учу его уму-разуму.
– Не надо меня учить, у меня для этого мать есть!
– Хватит ругаться, Филаретку разбудите, – пыталась прекратить спор Нина.
– Я только со школы