лет была как прекрасная распустившаяся роза. В теле, пышненькая, румяная, черноволосая, Многие парни пытались ухаживать за ней, но бывала она в родном селе лишь несколько дней, а потом уезжала в Ольховку к бабушке Евдокии.
– Добром не кончатся эти поездочки, – предостерегла как-то раз Нину Леонида.
– Да ладно тебе, пусть едет, – не переживала мать.
– Почему она так стремится в Ольховку? – интересовалась подруга.
– Там отец похоронен все-таки и бабка родная живет, – предположила Нина.
– Ну да, ну да, такая ты наивная, мать.
– Хочет, пусть. Кто-то же должен навещать эту вредную и ворчливую старуху.
– Я б на твоем месте ее не отпускала, – призналась Леонида.
– Вот вырастет твоя Олечка, как моя Наденька, тогда и посмотрим, куда ты ее будешь отпускать, а куда нет.
– Ты какая-то злая сегодня, – подметила подруга.
– Я просто не могу думать сразу обо всех, – вздохнула Нина. – Надя взрослая уже, поди есть голова на плечах, и сама знает, что делает.
Первый день каникул обещал быть веселым. Надя привезла подарки. Нина накрыла на стол. Филат позвал в гости Сашку, а Настенька Олечку. В духовке томилась курочка, на плите стояла полная кастрюля еще горячего пюре. Салатики, сок и яблоки. Надин приезд был как праздник. Только Талгата не было дома. Он еще с утра куда-то ушел. Переживая, где же носит сожителя, Нина молилась только о том, чтобы он не завалился в квартиру пьяным. Но мужчина не вернулся и после вечерней дойки, когда Нина была уже дома.
Зато совсем неожиданно и с двумя друзьями шумно ввалился в квартиру уже поздно ночью, разбудив давно уснувшее семейство. Мужчины сели на кухне, продолжая выпивать и громко разговаривать. Первой к ним вышла Нина, попросив гостей удалиться. Потом показалась и Надя, мягко намекая на то, что она устала с дороги и хочет выспаться. Третьим подошел Филат. Юноша открыл входную дверь и демонстративно указал на нее мужчинам. Шум, который поднялся после этого, слышали все соседи. И не только этого барака, но и двух неподалеку тоже. Началась драка между Талгатом и пасынком. Не хило тогда досталось парнишке. Нина, стараясь разнять их, тоже получила дозу тумаков. Угомонить Талгата смогла только сковорода, прилетевшая в его голову из рук Нади. Мужчина пошатнулся, прислонился к стене и медленно сполз. Наступила тишина. Филат вытирал кровь со своего лица, Настенька успокаивала Филаретика, а Надя сказала, что завтра же отправится в Ольховку, потому что не надо ей такого дурдома.
Всю следующую неделю было полное затишье. Никто ни с кем не разговаривал. Нина делала вид, что сожителя не существует. Филат старался не показываться дома. Настя была занята младшеньким. Еще через три дня, когда из Ольховки вернулась Надя, Нину ожидало сразу два события. Еще перед утренней дойкой, она, не зная, где носило Талгата прошлой ночью, нашла на кухонном столе записку: «Я так больше не могу. Прощай». Бумажка была мятой и испачканной кровью. Нина сразу же поняла, от кого послание, но никак не могла уразуметь,