бояться. Какие-никакие, а корабли в порту имеются, да и крепость справная стоит, от десанта отбиться должны. Другое дело, что мало кораблей, совсем мало.
Хорошо еще, Крюйс на прошлой неделе из Таганрога привел две шнявы и шесть скампавей. Правда, ему пришлось недели две укомплектовывать суда экипажами. Как наяву мне слышится испуганный шепот новобранцев, невдалеке надрывается боцман, загоняя линьками рекрутов на ванты, заставляли карабкаться их на салинги и марсы, бегать по реям. Я вижу, как трясутся их руки, дрожат колени, то один, то другой матрос падает вниз, разбиваясь насмерть.
Всегда одно и то же. Это плата за скорость, за науку выживать, за жизнь, в конце концов. Да жестоко, но так надо, пусть потомки помнят о том, какими силами мы добились того, что они будут иметь. Они должны помнить, они обязаны об этом знать!
Наш флот вместе с флагманом готов к отплытию, турок на горизонте не показывается, нам ничего больше не остается, как только начать переброску десанта из кубанских земель к Кафе…»
Глава 2
26 марта 1712 года от Р. Х.
Познань
Ранней весной польские земли мало отличаются от великоросских. Такая же слякоть и грязь, разве что природный ландшафт несколько иной. Но разве он важен усталому путнику, когда ему в лицо дует все еще холодный северный ветер, а на голову падают мокрые снежные хлопья?
О дрянной погоде думали не только одинокие путники, волею судьбы оказавшиеся в ненастье на улице, крепкими словечками поминал матушку-природу и небольшой отряд молодых воинов, едущих на невысоких степных лошадках в сторону городского предместья. У каждого из них был накинут на плечи кожаный плащ с капюшоном, под которым скрыта теплая одежда, подбитая бараньим мехом. Ноги всадников надежно защищали от непогоды высокие кожаные сапоги и шерстяные штаны, плотно облегающие лодыжки. На головах вместо привычных треуголок надеты кепи серого цвета. Никаких опознавательных знаков на них не было.
Одиннадцать всадников приближались к трактиру у развилки дороги. На облупившейся вывеске бревенчатого здания, обладая богатым воображением, еще можно различить зажаренного поросенка на вертеле. На доске кривыми буквами было написано незамысловатое название: «Добрый Михал». Приглядевшись к названию трактира, всадники дружно засмеялись.
– Послушай, Андрей, неужели этот поросенок и есть добрый Михал? – один из воинов задорно спросил командира отряда.
– Не знаю, Степка, может, он и есть, – едва-едва усмехнулся сержант Ходов.
– Хм, как-то нехорошо хозяина есть, кто же нам комнаты тогда даст? – спросил сквозь смех Степан.
Все остальные члены отряда дружно загоготали: что поделать, развлечений в дороге не так много, как хотелось бы молодым служивым. А раз есть повод посмеяться, то почему им не воспользоваться?
– Ладно, посмеялись, и будет, – уже и сам Андрей не удержался от улыбки.
– Иван, Лешка, займитесь конями, остальные несите вещи на постоялый двор, в такую непогоду