же Лучано в голову не пришло построить такую же в сад мастера Ларци? Хм, или это слишком сложно? Надо бы узнать…
Радужное сияние портала мигнуло вокруг, Лучано привычно почувствовал, словно куда-то падает, но удержался на ногах, разумеется. Его, в отличие от мастера Ларци, портальная болезнь полностью миновала. Что-то мастер сегодня то и дело вспоминается, определенно нужно его навестить. С другой стороны, в недавнем письме было ясно велено, чтобы Лучано в Вероккью носа не совал!
Дворец встретил привычной суматохой – знакомые и неизвестные лица, голоса, запахи. После поместья, где Лучано наслаждался почти полным отсутствием галантных ароматов, во дворце его буквально ударили по ноздрям невидимые шлейфы духов и помады, душистого мыла, чистых и не очень тел… Придворные кланялись, приветствуя Альса, но расступались недостаточно далеко, желая хоть на миг оказаться в лучах королевского внимания, и Лучано против воли узнавал о них слишком много. Кто вчера позволил себе лишнего, закусывая карвейн чесночной колбасой, кто безуспешно скрывает ароматической водой нелюбовь к мытью, и даже кто серьезно нездоров. Кстати, надо бы посоветовать казначею заглянуть к целителям, запах бродящих фруктов – признак нехороший и может говорить о развитии сладкой болезни, как зовут ее лекари…
«Чувствую себя собственным енотом, – вздохнул Лучано, – так и хочется уткнуться носом во что-нибудь приятное! В рубашку Альса, например, или волосы Айлин… Кажется, в мире нет ничего лучше запаха ее волос! Теплого, солнечно-травяного, с медовой ноткой… Как будто дышишь счастьем – чистым, беспримесным! Если бы я смог поймать этот запах и сохранить его… Такие духи были бы поистине шедевром! Но… я ведь понимаю, что запах счастья для каждого свой. Для кого-то это кожа и волосы любимого человека, для кого-то – макушка ребенка или руки матери, для кого-то – пергамент и чернила, острая вонь алхимии, раскаленный металл или специи в праздничном пироге. Счастьем пахнет любовь, какой бы она ни была…»
– Ваша светлость! Ваша светлость!
Дани, вылетевший из-за угла, едва не врезался в Лучано. Вцепился в него ручонками, поднял заплаканное лицо… Идущий рядом Аластор тоже остановился, и у большинства придворных вокруг резко нашлись какие-то срочные дела.
– Что случилось, синьорино?
Лучано присел, положив мальчику ладони на плечи.
– Ваш енот! Простите, ваша светлость! Я виноват! Я…
Дани в голос зарыдал, невнятно лепеча, что не уследил, не успел, и у Лучано похолодело внутри.
– Перлюрен?! – выдохнул он. – Что с ним?!
Воображение мигом нарисовало десяток картин одна страшнее другой! Если мохнатый идиотто снова что-то украл или напроказил, его могли проклясть, запустить в него Молотом Пресветлого или огненным шаром, да просто спустить на него охотничью собаку! Он мог заболеть или отравиться, пораниться, утонуть в фонтане… Нет, это вряд ли, еноты не тонут… наверное…
– Дани! – Теперь уже рядом присел и Аластор. – Что случилось,