взгляд, глаза её блеснули тоской, а потом вновь угасли.
– Несколько дней. Я была на другом конце города. Там, на окраине, ещё недавно было тихо. Черви почти не доходили до тех мест. Люди думали, что смогут продержаться. Они укрепляли дома, делали баррикады. Но…
Она замолчала, осторожно положив кружку на стол. Видно было, как ей тяжело говорить, но остановиться она не могла.
– Они пришли ночью. Сначала мы услышали этот… звук. Металлический, глухой, похожий на скрежет. Он нарастал, будто что-то огромное пробивалось сквозь стены. А потом они ворвались. Их было слишком много. Они двигались волнами, сметая всё на своём пути.
Мила, сидевшая напротив, откинулась на спинку стула, и её взгляд вдруг стал холодным.
– Вы говорите так, будто это был конец убежищу, – заметила она.
Татьяна Павловна не ответила сразу. Её пальцы сжались на кружке, и она тихо проговорила:
– Для многих это и был конец. Те, кто не успел спрятаться… они больше не кричали… уже через минуту. Они просто исчезли. Их утащили.
– Кто-то выжил? – осторожно спросил Данила.
– Пятеро, – коротко ответила она. – Мы спрятались в подвале. Но даже там слышали их. Как они рыщут по дому. Их звуки… – она вздрогнула, будто те звуки снова зазвучали в её голове. – Они не двигаются бесцельно. Они чувствуют. Я уверена в этом.
В комнате повисло тяжёлое молчание. Данила опустил взгляд на свои руки, но не нашёл слов, чтобы её перебить.
– На следующий день мы поняли, что оставаться нельзя, – продолжила Татьяна Павловна. – Кто-то из местных сказал, что метро держится. Что там безопасно, потому что черви не спускаются под землю. Или не заходят слишком глубоко.
– Метро? – задумчиво переспросил Данила.
– Да, – кивнула она. – Но, чтобы туда добраться, нужно пройти через центр. А это почти невозможно.
Мила прищурилась, и её голос прозвучал жёстче:
– Но вы пришли сюда. Почему именно сюда?
Татьяна Павловна посмотрела на неё, её взгляд вновь обрел твёрдость.
– Свет, – коротко ответила она. – Я видела свет в окне. Это единственное место за весь путь, где я видела свет. Он стал для меня сигналом. Я подумала, что, если здесь горит свет, значит, здесь есть кто-то, кто ещё борется. Кто-то, кто не сдался.
Мила ничего не сказала, но её взгляд оставался недоверчивым. Она перевела его на Данилу, будто хотела удостовериться, что он разделяет её сомнения. Но он молчал.
– Я не могу идти дальше одна, – продолжила Татьяна Павловна. – У меня больше нет сил. Но я верю, что вместе у нас есть шанс.
Её голос дрогнул, но она быстро взяла себя в руки. Парень почувствовал, как что-то внутри него откликнулось на эти слова. Может быть, она была права. Может быть, шанс действительно был.
Данила сидел за столом, нервно постукивая пальцами по старой поверхности. В голове у него роилась путаница мыслей. Слова Татьяны Павловны, её описание разрушенного центра города и предложение пробиваться через метро казались единственным логичным