словах, подтвержденных всей научной жизнью и практической деятельностью их автора (принимавшего, в частности, участие в работе различных правительственных и неправительственных институтов, занимавшихся социальными вопросами) выражена вечная проблема выбора между радикальным и консервативным способами осуществления назревших социальных изменений, между революцией и реформой, даже если это реформа по А. Маршаллу определенной направленности – во имя «благосостояния всего народа». Предупреждение А. Маршалла, конечно, уместно. Одна из возможных ошибок всех революционеров – склонность переоценивать свои силы, сложившуюся историческую обстановку, умонастроение своих современников. Тянуть цветок руками вверх, чтобы он быстрее вырос, руководствуясь лишь субъективной волей, – это легко возникающая детская болезнь избыточного социально-экономического радикализма.
Тем не менее, из этой правильной мысли не должны делаться категорические и односторонние выводы. Наука, конечно, дает предостережения и учит смирению перед действительностью, но вместе с тем именно знание, которое она дает, развязывает руки для наполнения предвидения будущего конкретным содержанием и, значит, формирует реальные основания для правильных, имеющих полные шансы на успех, действий.
Характеризуя социальную позицию А. Маршала, Кейнс писал, что «глубокое сочувствие социалистическим идеям совмещалось, однако, со старомодной верой в могущество сил конкуренции» [21, с. 33]. Это, конечно, способствовало возникновению теории, в которой, чтобы не думал ее автор, «погашены» классовое противостояние и взрывающие системное единство социальные противоположности, которые, как известно, в ряде современных работ считаются полностью преодоленной исторической формой. Но последнее хорошо лишь для целей самоуспокоения, поскольку здесь политически возможное, выдается за политически уже достигнутое. Фактически у А. Маршалла экономическая теория как оправдание существующего порядка примеряла его с собственными неудовлетворенными этическими взглядами. Сам он объяснял это так: «От метафизики я перешел к этике и считал, что трудно оправдать нынешние условия жизни общества. Один мой друг постоянно твердил мне: ах, если бы разбирался в политической экономии, ты бы так не считал» [21, с. 9]. Экономическая теория, делающая, по разделенной А. Маршаллом мысли его знакомого, нравственные ценности лишь личным, субъективным, поскольку они не вытекают из ее содержания, делом каждого, позволяет трактовать содержание теории предельно асоциально, ведь рынок сам по себе не имеет социальных целей, они отсутствуют в его назначении. Опуская гуманные аспекты науки (в том числе «экономикс»), которые по А. Маршаллу, последняя обязана вносить в жизнь в качестве своего естественного предназначения, не сложно основывать на этом экономическую политику, по существу, обслуживающую интересы лишь ограниченной