всегда нравился этот вид: неспешные воды Темзы, лодки, огромные парки, раскинувшиеся по обоим берегам. Теперь все потеряло для нее привлекательность. Она провела рукой по стеклу, словно пытаясь стереть с него горькие воспоминания.
– Мне необходимо одеться, – сказала она, не оборачиваясь.
Сесил поклонился и вышел из комнаты. Он свое дело сделал. Королева возвратилась на трон.
– Моя опора – страна, которую я подняла с колен, – бормотала Елизавета как в бреду, снова оставшись одна, – о чем мне плакать? О несбывшейся любви? Любовь трагична. Чем меньше любишь, тем спокойнее на душе. – она снова открыла шкатулку.
Глава 2
Меж двух огней. 1592 год
Весной в театре стояла суматоха. То говорили, что их к себе во дворец вызывает сама королева, то вдруг выяснялось, что королева приедет в театр собственной персоной, потому как взяла в привычку лично осматривать лондонские театры. Потом на спектакль неожиданно приходил кто-нибудь из приближенных королевы, а от нее ни слуху ни духу.
Актеры передавали друг другу слухи, Хенсло мрачно расхаживал по зданию театра, отдавая распоряжения, порой полностью взаимоисключающие. Пьес категорически не хватало. Драматурги без зазрения совести воровали сюжеты у своих коллег, а также активно заимствовали их у тех, кто по понятным причинам возразить уже ничего не мог, потому как давно лежал в могиле.
Издатели, нагло пользуясь ситуацией, печатали наиболее нашумевшие пьесы, не имея на то позволения авторов. Книжки разлетались как горячие пирожки: торговля возле собора Святого Павла шла полным ходом. Когда год назад у Ричарда Филда родился сын, лучшим подарком от Уильяма Шекспира стало официальное разрешение на издание «Генриха Шестого», все три части которого с бешеным успехом шли на сцене театра Розы.
От своих пьес Уильям имел сущие копейки. Платили драматургам негусто. А вот как актер он начал зарабатывать неплохо. Уильям исправно отсылал деньги семье в Стрэтфорд, писал жене пространные письма, не очень-то порываясь вызывать их к себе. Жизнь в Лондоне не располагала его к умиротворенному времяпрепровождению в кругу семьи. Даже Филд порой, встречая друга, с завистью качал головой:
– Эх, Уил! Бросил бы все и подался в актеры. Да Бог таланта не дал.
В последние дни марта по театру пробежала очередная волна слухов: сам молодой граф Саутгемптон изволит пожаловать на спектакль. Желает посмотреть пьесу «Генрих Шестой»: мол, наслышан о молодом начинающем драматурге и трех его пьесах, описывающих жизнь несчастного короля. На сцене в главной роли блистал Джеймс Бербридж, одну из второстепенных исполнял Шекспир.
– Недурно, – произнес граф, подозвав после спектакля к себе Хенсло, – очень недурно. Приглашаю вас и вашу труппу к себе на ужин в эту пятницу. Я буду устраивать прием для нескольких театральных компаний. Обязательно приводите с собой и автора пьесы. Как, вы говорили, его зовут? Уильям?
– Да, Уильям Шекспир. Он сегодня играл Бедфорда.