сглотнул. Вот так Мойша держал его в узде и управлял им. Именно поэтому ему нужно было собственное жилье и именно поэтому надо было завязывать с этой работой.
– Сколько?
Глюк помолчал.
– Триста.
Намзул разинул рот.
– Трис… – Его голос сорвался. Как можно просить столько за квартиру?
Глюк собрался уходить.
– Кстати, коммунальные платежи не включены.
Он изобразил на лице печальную улыбку и вышел. Несомненно, он уже представлял себя в объятиях длинноногой подружки.
Это был непростой день, зато все было готово, чтобы наутро начать операцию «Пантера». Джек созвонился с Шарпом, и тот, похоже, был доволен.
– Анджела Карим – хороший выбор. И Малик Хан. Я не знаю его лично, но слышал только положительные отзывы.
Джек кивнул.
– Я работал с ним. Он хорош, хотя, боюсь, они могут схлестнуться с Броди.
Шарп что-то буркнул, по-видимому, соглашаясь.
– Я только хотел сообщить, что мы готовы к работе, сэр. Надеюсь, наш книжный клуб вам понравится.
Шарп повесил трубку, продолжая что-то бормотать. Джек вздохнул. Пока есть минутка, можно позвонить Лили. Он запланировал на вечер пробежку в Королевском парке, хотя погода резко испортилась – небо затянуло тучами и заметно похолодало. «Берегись мартовских ид!» – выражение запомнилось со школьных времен. Фраза имела отношение к убийству Юлия Цезаря, и Джек не до конца понимал, как англичане связывают ее с погодой. В конце концов, он решил, что она означает следующее: где-то до середины марта следует опасаться температуры «отморозь свои помидорки». Сегодня девятое марта. Значит, до прихода настоящей весны осталось две недели! Он снова набрал номер Лили. И услышал автоответчик. Опять.
– Это я, – сказал он, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало раздражение. – Несколько раз звонил. Собираюсь пойти побегать в парк, телефон будет со мной. Позвони мне.
Он нахмурился. Странно. Обычно Лили не выключала телефон так надолго. Она говорила, что сегодня и завтра у нее много заказов из больницы, но вряд ли она работает – он посмотрел на часы – до семи. Или работает? Он не особенно смыслил в цветочном бизнесе. Но Лили всегда проверяла сообщения и быстро отвечала – вот что его всерьез обеспокоило. Он вздохнул, надел кроссовки, взял ключи, подумал, не захватить ли iPod, но вместо этого в надежде, что Лили перезвонит, засунул в карман телефон, накинул худи, вышел из дому и очутился на Крумз-Хилл, а затем свернул направо к элегантным кованым воротам старейшего лондонского парка. Когда он пересек Нот, дыхание выровнялось, он задумался о деле, материалы которого начал читать и должен был закончить вечером. Вскоре Лили с ее молчанием улетучилась у него из головы.
Без четверти три утра на стоянку «Сейнсбери» на Кембридж-Хелс-роуд, что в двух шагах от Лондонского Королевского госпиталя, бесшумно въехал фургон. Двигатель замолчал. Двое мужчин в вязаных шапочках, перчатках и шарфах, закрывавших