Опять же, остальные два еще старее этого. Марица вздохнула: «Ну что мне делать? Как поступить?» Марица пыталась найти правильное решение, но так ни к чему не придя и заснула.
В то утро она проснулась очень рано от жужжанья влетевшей пчелы, и первая мысль, конечно, была об отъезде. Настроение сразу испортилось. Мама гремела уже кастрюлями на кухне, на дворе кудахтали куры, надо было вставать насыпать им пшеницу, дать корм свинье, подоить корову и дать сена. Потом на пасеку, где она работала помощницей у дяди Вани. Марица наблюдала за полетом пчелы, которая уселась теперь на марлевую занавеску. На глазах выступили слезы. Она уткнулась носом в подушку, чтоб не расплакаться в голос.
Решение она приняла: никуда она не поедет, нет у нее такой возможности. Нужна будет Олегу, приедет за ней после войны. Беззвучно всхлипывая и утирая слезы, она встала перед осколком зеркала, наскоро расчесала огрызком расчески свою густющую черную косу и, растолкав любительницу поспать Марфу, вышла во двор умыться да начать свою повседневную работу.
В поселке «Лесном», в нескольких километрах от Красной Поляны, жила Марицина русская бабушка. Ее грек – муж, дед Кирилл умер через год после рождения внучки. Он ее и назвал в честь жены Марией-Марицей. Внучка родилась в Красной Поляне, но почти сразу молодая семья переехала в «Кукерду», горно – лесной поселок в десятка два дворов, в восьми километрах от Поляны. Народ все прибывал туда: многим нравились здешние красоты и возможность заниматься пчеловодством. У всех было много ульев. Это было прекрасное место для разведения пчел: тихое, с первозданной нетронутой природой. Когда Марице было восемь лет, она, вместе с остальной Кукердукской ребятней, пошла в новую школу. Второй этаж был не достроен. Но занятия можно было проводить. Однако Марице не пришлось выучить ни одной буквы. В тот первый школьный день пришли и забрали молодого учителя, Панаета Мойсиди. Его и многих других мужчин арестовали. «Кукерду» опустел: многие, лишившись кормильцев, спешно уезжали. Отец купил дом в «Монастыре», поселке, расположенном по обе стороны Краснополянской дороги, где-то в двадцати километрах от Черноморского побережья. Дом принадлежал учителю Карышеву, греку с русской фамилией. Он оформлял своей семье документы на выезд в Грецию, впрочем, не надеясь на удачу. Но ему повезло, не сразу, но он получил разрешение ехать. Семье Сарваниди пришлось прожить с ними еще полгода. Дети их, за это время, привязались к детям учителя. Столько было слез при расставании! Обнимались и обещали найти друг друга когда-нибудь. Не думали они, что встреча случится только через долгих полвека.
Бабушка Мария совсем состарилась и сажать свой огород не могла. Весной вся семья Сарваниди, во главе с трезвым отцом, приезжала, сажала ей огород и уезжала, чтоб приехать уже осенью собрать урожай. Марица же наведывалась к любимой бабушке за лето раза три, подгадывала так, чтобы приехать в обед в субботу, а уехать поздно в воскресенье, если удавалось, конечно. Иногда с кем-нибудь договаривалась