Я скорее сдохну, чем лягу под пирата! Вонь несвежего белья, перегара и сырости вызывают глубокое омерзение. Даже в Забытом лесу пахло лучше! В комнате, скорее напоминающей чулан, нет и крохотного окна, свежий океанский воздух не знает сюда путь.
Холодными пальцами правой кисти я сжимаю рукоять кинжала. Это единственное, что у меня осталось от Амирана.
В другом кулаке держу кусок черного камня, его острые грани вонзаются в ладонь, но я не чувствую боли. Слезы застилают глаза. Помри я сейчас, и украденный «призыв души» не спасет дорогого мне человека. А значит мне придется…
Крайстен, где же ты?!
Засов не выдерживает. Очередной злой удар срывает металлические петли с прогнившего дерева. До носа долетает новая волна алкогольных паров и перекисшего пота. Тошнота так резко подступает к горлу, что я рискую потерять свой обед. Невкусный, но давший мне силы.
Красный от ярости толстопуз по ту сторону порога не более приятный, чем стухшая нежить на мертвых землях. Как же так вышло, что некоторые живые на этой стороне, по собственному желанию стали подобны тем, кто бродит по Эридару после смерти против своей воли?
Еще крепче сжав клинок, я смаргиваю слезы с ресниц, покоряясь судьбе.
Глава 2. Конь нефрайнзинской породы
В некотором замешательстве рассматриваю диковинное создание передо мной. Откуда он здесь? И Мрак ли это? Фрайнзинский конь был без крыльев, как и все остальные приличные жеребцы Эридара, но чем больше присматриваюсь, тем сильнее растёт убеждённость, что я не ошиблась.
– Это мой конь! – Я решительно встречаю подозрительно-настороженный взгляд Крайстена, стоя́щего на моём пути.
Смирившись, он делает шаг в сторону, но не снимает широченную кисть с рукояти меча, и готов ринуться на помощь в любой удар сердца.
– Эвара! – предостерегающе гудит инзгольдец, при моём приближении к Мраку. Но я ничуть не боюсь.
Крылья агатового жеребца растворяются в воздухе, он знакомым движением утыкается тёплыми ноздрями в подставленную ладонь и издаёт тихое ржание.
– Сбежал значит, да? А крылья от меня зачем прятал? – ласково укоряю его я, в то же время думая, что скрытая ранее способность не самая большая проблема.
Становится чуть легче дышать. Мрак – часть прежней жизни, во многом беззаботной, и его близость удивительным образом утешает недавно раненное сердце, будто одно лишь его присутствие стягивает рваные дыры, делая их меньше.
– Эвара, это не то, что ты думаешь! – упрямый инзгольдец оттаскивает меня от Мрака, как только мой лоб соприкасается со лбом коня, и я прикрываю глаза. – Неужели ты так слепа?! Это мерзкое порождение Тьмы!
– Ты-то откуда знаешь, Крайстен? – я как факел вспыхиваю возмущением.
Мрак вовсе не мерзкий! Мне надоело, что ледяной обращается со мной как с недорослем!
– Ты шестнадцать зим торчишь в Погиблых землях, а десять вовсе не заходишь дальше болот и Забытого леса. Он, – указываю жестом на жеребца. – ни разу меня не подвёл! И даже разыскал в мёртвых землях.
Противный здоровяк саркастично хмыкает и складывает руки на груди:
– Именно поэтому я и знаю, мелочь! Как интересно… – Здоровяк, сощурив глаза, пристально разглядывает скакуна, словно видит впервой. – Значит, Мрак выбрал своей хозяйкой тебя…
Чёрный жеребец выразительно фыркает, я бы сказала, презрительно. Или мне показалось?
Так что же здоровяку известно о Мраке?
– Крайстен, мне бы тоже хотелось всё знать, – примирительно произношу я, а Мрак уверенно круглой бочиной теснит инзгольдца, приближаясь ко мне.
Ледяной, несмотря на свои габариты, вынужденно отступает:
– Несомненно, но сначала уйдём глубже в лес.
Положив руку на гибкую шею скакуна, следую за мужчиной, а конь, не сопротивляясь, ступает рядом.
– Мрак, а ты сможешь и меня нести по небу? – Задаю я глупый вопрос и заглядываю в кося́щий на меня тёмный карий глаз, не особо рассчитывая получить ответ. Но назвал же мне конь своё имя…
Не знаю, удивляюсь ли я, или происходит ожидаемое, когда на мой вопрос Мрак величественно опускает чёрную голову. Он всегда удивлял своей сообразительностью, но я думала, что фрайнзинский жеребец просто умнее остальных собратьев. А дело оказалось в том, что мой конь – и не конь вовсе.
– Однажды, когда я ещё не родился, и темнокнижники не были изгнаны в Погиблые земли, лучшим из них, кто обладал высочайшим мастерством, удалось сотворить троих. – Не стал меня томить инзольдец и приступил к рассказу, как только мы остановились. – В Эридаре появились три агатиса: Мгла, Мрак и Сумрак. – Здоровяк принимается разбирать котомку.
Его слова вызывают внутренний трепет. Значит, презираемые нами маги не только разрушают, но и умеют создавать? Допустим, Мрак дитя Тьмы, но он не стал от этого плохим… или противным. Ведь агатисы сродни чуду, пусть и явились в мир благодаря тёмным.
– Агатисы служили сильнейшим, – выдаёт новую порцию све́дений