обжились на островах: нашли добротный дом, наняли прислугу, жена налаживала быт, а я занимался заданием короля. Мы и не заметили, как пришёл срок родов. Жена подарила мне дочь. Назвали её Одария.
Красивое имя. Как и у жены ледяного принца.
– Дочь росла, Исгердин освоилась, мы жили на Первом, наиболее благополучном острове в Белом граде, в квартале купцов. Я раз за разом отплывал в Стоунхольц, исследуя затопленные храмы, замки, в поисках древних артефактов. Ненужные нам, но ценные вещи я отдавал пиратам за услуги. – Дальнейшие его слова лились легче, но на лице Крайстена пролегли тени. – К тому же это был залог безопасности моей семьи. Часть магов и стражников отправлялись со мной на поиски, а другую я всегда оставлял оберегать Исгердин с Одарией.
Тяжело вздохнув, Крайстен замолкает.
– Моё желание придержать семью подле себя привело к трагедии. В тот чёрный день, когда мы достали со дна затопленного города то, что искал мой король, жену и дочь похитили, а магов и охрану перебили. Моей Одарии было так мало лун! – зло выкрикивает ледяной. От его резкого выпада Мрак издаёт визжащее ржание, я оборачиваюсь к нему. Голова агатиса поднята, а уши прижаты, как при опасности.
– Тихо, тихо, не на твою хозяйку я кричу, – успокаивающе, но без тени страха значительно тише и без напора произносит инзгольдец. – Учитывая, что ты оставила его и недавно была в серьезной беде, теперь он от каждой мыши будет тебя оберегать. Не оставляй своего агатиса надолго одного, станет агрессивным и неуправляемым, посчитает, что хозяйка у него неразумная.
Сложно поспорить. До того как я украла «чёрное сердце» считала себя вполне смышлёной и разумной, но теперь я вовсе так не думаю. Натворила так много глупостей за весьма непродолжительное время…
Но я не дожидаюсь окончания рассказа, потому что измождённый инзгольдец внезапно засыпает. Вот только что он был достаточно бодр и успел очухаться от приёма зелья, а теперь его глаза закрыты, а грудь размеренно вздымается. И агатис, опустив голову обратно на землю погружается в сон. Странно всё это. Я одна остаюсь в бодрствовании. В тревоге подскакиваю на ноги, нащупывая клинок на поясе.
– Пришло время поговорить, вороница, – знакомый голос из-за спины заставляет дыхание сбиться.
Сердце пускается вскачь, и я быстро оборачиваюсь, извлекая кинжал из ножен, не задумываясь над тем, что он бесполезен. Пытаюсь окрикнуть Крайстена, но голос совсем не слушается, и только воздух беззвучно вырывается изо рта. Я часто дышу, борясь с наступающим ужасом.
Я не сдамся. Не сдамся!
Невысокая фигура поднимает руку и небрежно откидывает капюшон с головы. Презрительная усмешка на смуглом лице и прищур глаз вызывает слепую ярость, замещая страх, но как бы я ни старалась – не могу сдвинуться с места. Пальцы, сжимающие рукоять, теряют чувствительность, и клинок с тихим звоном падает на почву. Я по-прежнему не могу произнести ни звука.
– Уверен, тебе он не пригодится, – ехидно заявляет мерхольнец.
Мало