детство, юность, зрелость, старость, дряхлость. При этом греки, да и не только греки, очарованы золотым веком, детством мира, эталоном, на который они всегда оглядываются, – там были идеальные люди, идеальные правители, идеальные боги. Но оно закончилось, и мир катится к своему упадку и гибели. Или же это цикличная модель небесного круга, повторяющиеся циклы и движения звезд. Как танец по кругу: рано или поздно ты возвращаешься в точку, с которой начал путь. Нет ничего нового. Все уже было. Все в мире – это повторение. Неповторимых событий не бывает. Все, что есть, – это давно забытое старое. Поэтому у них там в головах сплошной фатализм. У всех: у стоиков, неопифагорейцев, платоников…
Никита безучастно молчал – было неясно, слушает он или погружен в свои мысли. Петра невнимательность публики никогда не останавливала. Когда он садился на любимого конька, забывал об окружающем напрочь.
– А вот с пришествием христианства ситуация изменилась. Появилась историчность. Появилось конкретное историческое событие. Даже в Символе веры есть конкретная историческая ссылка: «Распятого при Понтийском Пилате». События Богоявления не предполагают повторения или движения по кругу. Но они предполагают конец истории – второе пришествие. Время стало линейным и превратилось в вектор, стрелу. Конец мира дал истории внутреннюю тягу, и ощущение, что все вот-вот закончится, существенно повлияло как на первых христиан, так и на старообрядцев. Весь мир представлялся им как арена противостояния Христа и Антихриста перед концом света. Вот-вот опустится занавес, и времени не станет как такового. Этим осознанием собственной конечности и завершенности мира и пропитаны произведения старообрядцев. Да, литургическое время, как и время вообще, у них хотя и циклично, и подчинено богослужебному кругу, но пронизано чувством скорого конца мира. Протопоп Аввакум из ссылки в ссылку служил, где придется и когда возможно… Для него каждый миг был священен, потому что миг этот мог стать последним, и он предстал бы пред Божьим судом. В таинствах верующие попадали именно в то время, когда они, таинства, в первый раз были осуществлены. То есть в священный исторический момент, который имел место две тысячи лет назад. Обращение к моменту застывшего в веках времени! Как у Платона: «Время – это подобие движущейся вечности». Остановленное мгновение есть обряд, за сохранение которого старообрядцы и отдавали жизни.
Петр остановился перевести дух. Никита достал сигарету, закурил, искоса глянув на увлекшегося собеседника. Жадно затянулся, чуть расправил плечи, будто после длинного перехода сбросил тяжелый рюкзак. Докурил до фильтра, прикурил следующую.
Ангельский образ богобоязненного семинариста таял на глазах.
Жажда знаний, как известно каждому студенту, прекрасно утолялась пивом. Так что следующим пунктом их маршрута стал ближайший продуктовый. Там они взяли «Балтику», пару калорийных булок и семечки. Платил Петр.
На университетской аллее они уселись на самой удобной и чистой скамейке и принялись за нехитрый ужин. Надеясь,