согласование условий. Впрочем, скорее постановка, а не согласование. Причём, в одностороннем порядке.
Репортёры выполняют абсолютно все требования специалистов по охоте. Также они прекрасно осознают свои риски и не имеют к специалистам никаких претензий, если при невыполнении этих требований происходит некоторое дерьмо. Они не лезут туда, куда им лезть запрещают. Они не публикуют технические данные. В Ассоциации они передвигаются только в сопровождении одного из двух указанных специалистов. Ни с кем больше они не имеют права общаться. Они проходят психологическую экспертизу в Вехемском филиале Мирового Центра Медицинских наук, где наблюдаются все охотники – надо же убедиться, что у этих двоих мозги на месте, потому что со стороны так не кажется. Также официально повторяют обучение медицинским основам. Они не имеют права даже пальцем касаться какой-либо техники, документации или личных вещей специалистов. Специалисты же имеют право не отвечать на вопросы, которые покажутся им лишними. Все материалы проходят одобрение специалистов.
– Но подождите, свободой печати это вряд ли назовёшь, – господин Леонор Тоно, получив согласие при поддержке самого Главы, теперь чувствовал себя гораздо увереннее. – И о чём же я должен писать?
Ему дали понять, что торговаться не стоит, а как что называть – это его личное журналистское дело.
– Хорошо, если техническая сторона будет большей частью прикрыта, – не сдавался он, – тогда мы должны будем сделать упор на личностях охотников. В таком случае мы просим начать общение уже сейчас, пока есть возможность застать вас в обычных условиях. Если на подготовку к рейду нас не пускают, если мы не можем спрашивать лишнее во время рейда, то тогда что остаётся? Специалисты должны быть готовы к личным вопросам и фотографиям – кажется, подобная тема не может быть запрещена правилами Ассоциации?
Кстати, о фотосъёмке! Всё. Только. С одобрения. Специалистов.
– То же самое! Оборудование, документация и подобные вещи! Но, если мы заключаем договор о репортаже, то обычная жизненная хроника не может заключать в себе ничего запретного! Мы всё же должны найти компромисс между свободой слова и неприкосновенностью!
Перетягивание каната длилось довольно долго. Журналист проявил себя с лучшей стороны. Он явно не намеревался класть шанс своей жизни под железную стопу Гера Мичлава. Тот в свою очередь чужое волеизъявление на своей территории допускать не собирался. Впрочем, его волновала защита именно интеллектуальной собственности. Остальное человек с характером бронебойного танка проблемой не считал.
О чём в этот момент думала я? О том, что надо бы подружиться с персоной, которая на вторые сутки уже научилась отстаивать свои права перед моим наставником. У меня проснулся и простой человеческий интерес к происходящему – шутка ли, репортёры будут жить рядом несколько недель и ваять о тебе чуть ли не книгу! – и желание влиять на ход мыслей людей, которые опубликуют кусок моей жизни, тоже появилось.
После того, как юристы составили необходимый перечень взаимных претензий,