itle> А они дискутируют, снова меня ругая: «Почему ты вчера была громче, сегодня тише? Почему ты сегодня – одна, а вчера другая? Это кто-то вместо тебя говорит и пишет?» Мой диагноз – поэтический шизофреник. Я не знаю, какое из альтер-эго завтра вдруг откроет глаза. И первым из озарений для него станет то, что оно – это тоже автор, говорить из меня – это все, что оно умеет. Ваше дело считать его правым или неправым. И оно говорит, пока всё во мне немеет. И оно как никто имеет на это право. Пусть одна будет грубой, другая поёт помягче. Третий влюбит в себя обеих случайных встречных. В этом хоре нет голоса, который бы был обманчив. Об актёрстве и лжи не может здесь быть и речи. Каждой твари по паре; я – Ной своего ковчега: каждой твари по голосу собственному и стилю. Звукореж негодует на сорванном саундчеке, но уже и его сомнения отпустили, что мои альтер-эго не так уж огнеопасны. Как сказать обо всем и сразу в одной личине? Как их всех отпустить, когда это так прекрасно – я мужчину могу понять, обретясь в мужчине? Я могу быть вдовой, преступником и ребёнком, не закончив ни театралки, ни МХАТа, к счастью. Эквалайзер не подстрижёшь под одну гребенку. Плюс на минус дает звезду путеводной масти. Право голоса, как известно, давно в кавычках. Но кто нам запрещает право многоголосья? Мы идем на чистейший свет по дурной привычке. И за нами смыкается прошлое, как колосья.
Синий цвет
Я – синий цвет.
Я – небо. Я – вода.
Восток, платочек, птица Метерлинка,
упавшая на платьице былинка.
Я – то, чего Ты ждал.
Иди сюда.
Я – иконопись,
уайльдовский чулок,
авантюрин,
забвение и память!
Я – тень, что опадает на чело,
я – поцелуй
бескровными
губами!
Я – блюз, циан,
берлинская лазурь,
осенние есенинские строки!
Я – сон.
Я – ни в одном Твоём глазу.
Я – взгляд
в Тебя,
недремлющий и строгий.
Я – алкоголь,
во мне процентов – сто,
испей Меня
и окажись со Мною!
Я в наэлектризованном пальто
исполнена
немой
голубизною!
Я – море,
я взволнована, заметь!
Я – холст слепого импрессиониста!
Я – лёд в бокале,
пламень и синистер!
Еще не жизнь, но и уже не смерть.
Я – бирюза,
сапфир,
аквамарин,
я – медный купорос, кобальт, индиго!
Височной жилкой бьющаяся дико!
Смотри в Меня!
Смотри в Меня!
Смотри!
Я самым синим пламенем горю –
на мне горят
Твои прикосновенья.
Прошу Тебя,
останови
мгновенье! –
– …Я из Тебя
Бессмертье
сотворю.
Снег
московской квартире на Измайловской
и страху, который там
перебираю ворох бумаг, вещей, на
коих лежит печать прошлогодней пыли
это – мои мертвецы, и они – священны
как минимум тем,
что азбучно жили-были
эта открытка – аж из владивостока
этот конверт летел из калининграда
в чем смысл письма, если оно жестоко
тем, что спустя полгода
уже – неправда?
в чем суть флакона, если духи́ в нем – ду́хи,
в чем соль еды,
если она без соли?
что восстает под пальцами