Успеть сказать до тридцати. Стефания Данилова

приходят в мой дом, влюблённые.

      Мы говорим до утра и пьём,

      Но что-то к ним неопределённое

      выходит в полночь в дверной проём.

      И губы алые губ касаются.

      И руки – рук, но душа – души

      никак не может коснуться, с завистью

      к другим ломая карандаши.

      Я потеряла во тьме знак равенства

      самой себе, и равна нулю.

      Скажи, как с горечью этой справиться?

      Я никогошеньки не люблю.

      Зверь

      Он здесь. Он смотрит из закулисья,

      глотая жадно табачный дым.

      С оскалом волчьим. С повадкой лисьей.

      Ты объясняешься с молодым

      мужчиной на языке текилы

      с невероятностью нулевой.

      Окно похоже на пасть могилы,

      когда нет выхода из него.

      Вы говорите с ним, говорите.

      Вы говорите с ним до утра.

      Двум жёлтым точкам из-под прикрытия

      видней, во сколько стрелять пора.

      Когда он выстрелит, всё пропало.

      Но замогильный проём окна

      запорошит белый снег устало,

      и вновь – матросская тишина.

      Текила кончилась, объясненья

      за нею вслед просочились в дверь.

      Ты растираешь до покрасненья

      глаза, в которых таится зверь,

      две точки, жолтые, как у Блока,

      два чьих-то глаза в твоих глазах.

      Сегодня зверь завернулся в кокон.

      Сегодня он не придёт назад.

      Ты, а не он от тебя зависим.

      Замкнётся комната на кольцо.

      Он завтра выйдет из закулисья

      и всем покажет свое лицо.

      И будет взгляд, что ценней прожитых

      лет – девяноста и девяти.