прежде державшаяся с восхитительным самообладанием, теперь густо покраснела.
– Я думала… Когда меня целовал мой кузен… это было отвратительно, – она брезгливо поморщилась, вспомнив слюнявый грубый поцелуй кузена Филиппа. – И я подумала… ну, что это всегда так неприятно. Я глупая, правда? – Мэг виновато улыбнулась.
Ага, подумал Эллиот, на сцене появилось ещё одно действующее лицо – кузен Магнолии, не умеющий целоваться. И… так её всё-таки целовали?! Эллиота захлестнула ярость; внезапно он понял, что готов убить нахала, посягнувшего на нежные губы Мэг!
– Кузен… Сын вашего дядюшки, нужно полагать? – он постарался выбросить из головы все лишние и неуместные мысли.
– Да, – Мэг снова поморщилась, словно они говорили о поедании червяков, а не об её близком родственнике. – Сын дяди, кузен Филипп.
– Так вы из-за него сбежали? Он… приставал к вам? – в голосе Эллиота зазвучали грозные нотки. Что посмел этот мерзавец сделать с Мэг?
– Нет, нет, – поспешила успокоить его Мэг. – То есть, он приставал ко мне однажды… это было давно. Филипп редко бывает в загородном доме дяди, ему больше нравится жизнь в столице. К тому же, он учится в университете, готовится унаследовать титул. Он младше меня на два года. Как-то раз кузен Филипп приехал в наш загородный дом, и… обнаружил, что я из робкой испуганной девочки превратилась в такую же робкую и испуганную девушку. Ему пришлась по душе эта перемена, хотя, не думаю, что он счёл меня ошеломляюще красивой. Но я показалась ему достаточно симпатичной для того, чтобы увлечь меня в какой-то тёмный уголок, поцеловать, и… – Мэг покраснела. Было безумно стыдно вспоминать о бесцеремонных руках кузена, блуждавших по её телу. Ничего более отвратительного с Мэг не случалось.
Эллиот процедил некое весьма нелестное слово в адрес кузена Филиппа.
– О, нет: ничего предосудительного он не сделал! Когда он меня поцеловал, я… почувствовала такое отвращение и гнев, что принялась отбиваться от него… и… случайно ударила его коленом… э-э… в чувствительное место, – Магнолия снова покраснела, хотя в её глазах и мелькнул шаловливо-торжествующий огонёк.
– Я должен был бы по-мужски посочувствовать вашему кузену, но почему-то мне этого делать не хочется, – улыбнулся Эллиот.
– После этого он сразу же потерял желание продолжать со мной близкое общение. Слава богу!
– И больше к вам не приставал?
– Да, я тоже боялась, что он захочет мне отомстить, когда… придёт в себя. Я пожаловалась на него дяде, и тот серьёзно поговорил с Филиппом. Он запретил ему вести себя со мной так несдержанно, даже заставил Филиппа извиниться! Было заметно, что Филипп очень недоволен, но больше он ко мне не приближался.
– Удивительно! Судя по тому немногому, что я знаю о вашем дяде, он скорее бы принял сторону своего сына, чем вашу!
– В планы дяди относительно моего будущего совсем не входит соблазнение меня его сыном. И… должны же быть у него хоть какие-то остатки порядочности!
Мэг