быть хуже! Нет, пожалуй, может быть и ещё хуже. Гораздо хуже, если и её жених посмотрит на неё с такими же отвращением и неприязнью, что и его отец.
– Во всём остальном, если не считать хромоты, Магнолия весьма хороша для невесты, -вкрадчиво произнес Эймери. – И не забывайте: мы давным-давно уже заключили наш договор! Если ваш сын расторгнет помолвку с девушкой из-за того, что с ней приключился несчастный случай, вследствие чего бедняжка хромает, представляете, в какой скандал это выльется? Вы хотите, чтобы вашего сына считали бездушным чудовищем, отвергнувшим свою невесту из-за незначительного недостатка?
Граф в течение нескольких секунд вглядывался в опасно горящие глаза лорда Эймери, затем отвёл взор.
– Да, -произнёс он угрюмо. – Вы правы. Порядочный человек не поступит подобным образом. Но, надеюсь, все остальные части тела мисс Сандертон останутся целыми и нетронутыми до самой свадьбы, и вы лично за этим проследите! Иначе никакой свадьбы не состоится, -он бросил грозный взгляд на Мэг, дрожавшую, как в лихорадке.
– Об этом не беспокойтесь. Ну, так что, Магнолия? – резко сменил виконт тему, обернувшись к девушке, всё ещё растерянно стоявшей рядом с фортепиано, нервно сцепив руки. – Ты сыграешь для нас, в конце концов? Мы устали ждать!
Она кивнула, отчаянно пытаясь справиться с собой.
– Да, милорд… Да… конечно, – усевшись перед музыкальным инструментом, она постаралась выбросить из головы все мысли и сосредоточиться. Но в её ушах до сих пор звучали язвительные и резкие слова графа, мешая сконцентрироваться. Пожалуй, одна из сонат Людвига ван Бетховена подойдёт для исполнения: девушка обожала произведения этого композитора. Всё, забыть об оскорблениях графа и играть! Просто нужно представить себе, что она одна в музыкальной комнате. Или что рядом сидит её жених, красивый и добрый молодой человек, который смотрит на неё с обожанием и любовью. Мэг тихонько вздохнула; её тонкие пальцы изящно запорхали над клавишами, извлекая из них восхитительную мелодию.
– Надеюсь, играет она лучше, чем ходит, – бесцеремонно высказался граф: его громкий голос без труда заглушил первые мягкие аккорды сонаты.
Пальцы Мэг скользнули мимо нужной клавиши; сбившись, девушка подняла на графа мучительно расширившиеся глаза. Её остановка заставила его недоуменно вздёрнуть брови, и Мэг, вздрогнув, поспешила продолжить игру.
– Нет, похоже, её игра тоже хромает, – констатировал граф и громко хмыкнул. – Хороший каламбур, Эймери, правда?
– Верх остроумия, – откликнулся виконт с сарказмом, которого граф, к счастью, не заметил. – Как тебе кажется, Магнолия?
Мэг, потрясённая тем, что дядя обратился к ней с подобным вопросом, снова сбилась и в ужасе взглянула на него. Тот едва заметно нахмурился: весьма грозный признак. Нужно немедленно взять себя в руки!
Но Мэг уткнулась взглядом в клавиши, расплывавшиеся перед ней, и поняла, что играть уже не сможет. Руки её дрожали, сердце стучало в груди, как обезумевшее, к горлу подступали рыдания.