я заострял своё внимание на проявлениях любви, и, быть может, они просто стеснялись слуг, но в памяти возникал образ Юдит и её мужа Эрнста, как они сидели в обнимку около очага и как она болезненно переживала его смерть. А может, мои родители были просто компаньонами по жизни, не знающими, что такое нежность? В любом случае, они ссорились реже, чем мама и Мичи.
– Ты знаешь, Альберт, – мама оторвалась от полотна, и в её голосе послышались новые, деловые нотки. – Я узнала, что сейчас развивается новое направление, и развивается оно очень быстро.
– О чем ты? – отец оторвал взгляд от тлеющих углей, и в его голосе послышалось ленивое любопытство.
– Об автомобилях, – мать подалась вперёд, и в её глазах загорелся азартный огонёк. – Ты только представь, купить завод сейчас за небольшие деньги, нанять мастеров и со временем стать лидером на рынке! Это же золотая жила!
– Не сомневаюсь, что твой любимый Салуорри уже выкупил всё, начиная с восемьдесят пятого, – саркастично усмехнулся отец, и в его голосе прозвучала неприкрытая издёвка.
– Не смей вспоминать этого ужасного человека! – вскрикнула мать, и её голос прорезал тишину комнаты.
Дьявол был одним из самых полезных знакомств для моих родителей, вот только он никогда не желал иметь дел с Кесслерами. Он был для всех старых графов и баронов бельмом на глазу, ведь как это, сын, доведший имущество отца до разорения, вдруг резко поднял его на огромные высоты, отбирая имущество у тех, кто над ним насмехался. Трое друзей матери потеряли все в схватке с ним. Вызывал он ажитацию не только своими сокрушительными успехами, но и самим именем. В слое верующих богачей вскоре начали ползти слухи о том, что Дьявол – это не просто ироничное прозвище, а самый настоящий властитель Ада. Дочь банкира Баумгартнера – так звали известного бизнесмена—монополиста была его женой и вела дела покойного мужа ничуть не хуже его самого. При этом она растила маленького наследника – Альберта Салуорри и по всем документам являлась его представителем.
Сколько раз мои уши касались маминых рыданий из-за него и его семьи! Какими только эпитетами она его не награждала! В итоге она считала себя его непримиримым врагом и отказывалась слышать любое упоминание о всём их семействе. Но, думаю, тайком она все—таки наблюдала за его успехами, ведь нужно держать врагов близко.
– Мне неважно, чем это семейство владеет, – мать дёрнула подбородком, и в её голосе зазвучала сталь. – Но, если я сказала, что у нас будет автомобильный завод, значит, он будет!
Большие синие глаза матери сделались ещё круглее и шире, будто она уже вообразила себе отказ отца, который, кажется, отказываться и не собирался, но она быстро успокоилась, снова отвлёкшись на вышивку.
Стараясь не звенеть железом, я поднялся в свою комнату и теперь сидел за столом, записывая то, что услышал. Читая эти записи, можно понять, что моя семья не отличается болтливостью друг с другом, поскольку кто—то привык растрачивать лексические извержения на партнёров, а кто—то –