Я агрессивная? Из нас двоих вы действительно считаете агрессивной меня?
Ладно, сейчас и правда вышло слишком эмоционально. Просто… Я и агрессивная! И кто так считает?!
– Ладно-ладно. – Он вскидывает руки в примирительном жесте. – Хорошо. Прости за то, что сорвался при знакомстве. И за ошибочное мнение о тебе и Кае. Я поторопился с выводами. Так лучше? Теперь мы можем поговорить?
Глава 12
Выбитая из колеи моим извинением, Василиса выглядит забавно.
– Ну, давайте, – растерянно разводит руками. Бросает взгляд в сторону выхода с территории. Парковка за высокими соснами, в трех метрах от нас.
Не так быстро, дорогуша.
– Василиса, – едва ли не по слогам произношу имя, с трудом сдерживая усмешку, – нам в обратную сторону.
– Но парковка же вот… – Смотрит настороженно. Как на умалишенного.
– Для посетителей. Служебная – за зданием.
Готовлюсь к граду из вопросов в ее исполнении. В голове отчетливо звучит удивлённое: «А зачем нам на служебную?», а после моего ответа еще и возмущенное: «Вам-то какое дело до моей одежды?»
Только девушка который раз за день удивляет. Поджав губы, еле заметно кивает и, поправив сумку на плече, молча дефилирует по тропинке мимо меня в сторону галереи.
Вот тебе и град из вопросов.
То есть полчаса назад она засыпала меня тонной уточнений, вывела на эмоции перед всеми стажерами только чтоб получить ответ на свой дурацкий вопрос, пять минут назад уносилась от меня, как от маньяка в темной подворотне, а сейчас без всяких комментариев и споров просто идет туда, куда сказали?!
– Вы идете или так и будете там стоять?
То, что случается дальше… Моя сгоревшая дотла Римская империя воскресает.
Очертания Василисы плывут. Она подлетает настолько близко, насколько ей, видимо, хватает смелости и злости.
Задранный вздернутый нос оказывается на уровне моего подбородка – но не курносый, а изящный, тонкий. Зеленые глаза в свете вечернего солнца блестят еще ярче – но в них больше не растворяются крапинки теплого карего. Остается только холод изумрудной зелени и блеск застывших в уголках слез.
Ты.
Что ты здесь забыла?
Губы шевелятся. Девушка что-то произносит, указательный палец в нескольких сантиметрах от моей груди замирает. Но губы другие. Не пухлые. Теперь линия их изящно-соблазнительно изогнута.
Волосы прямые. Лицо – скулы, подбородок – острее. Кожа светлее.
Всплывшее в голове имя разбивается в голове хрустальным воспоминанием, и тысячи осколков впиваются в виски острой болью.
От приступа накатившей вины и злости желудок переворачивается и завязывается в узел. Сердце срывается на спринт, сбегая от надвигающейся неконтролируемой паники.
Уйди. Уйди, на хрен! Оставь меня в покое!
Нужно ровно и глубоко дышать. И срочно отвлечься от иллюзии.
Вдох.
Выдох.
Вас обоих больше нет в моей жизни.
Я сам наломал дров. Бросил спичку. И бросил вас в костер.
Стараюсь вслушаться в слова.
– …