все равно за кого умирать
плакать и таять розетку не тронь
не то унесет электрический конь
Тормоз номер 292
Нас вычислили, – говорит Бероуз,
– они читают наши мысли,
носят наши лица,
произносят наши слова,
пора позвать Канта,
пора подключать тормоз
номер 292,
ничего, что заржавели колодки,
ещё крепки пружины
чтобы остановить любое мгновение…
Наши имена занесены в каталоги,
наши координаты поступают
в центр обработки информации
их легко вывести на монитор.
Даже если ты не подключишь тормоз,
– отвечает ему Алиса, —
я спрячу всех в чёрном журнале,
где ничего не происходит,
где ничего не найдёшь —
там даже ветра нет,
разве что иногда – дождь.
Из книги «Крайние люди»
(стихотворения 2016–2019 гг.)
«Люди света заглядывают снаружи в окно…»
I. Люди света
«Люди света заглядывают снаружи в окно…»
Люди света заглядывают снаружи в окно
и говорят:
– Давай по-другому,
с другим именем,
другим домом,
не скрываясь в дешёвых отелях и на дачах у друзей,
давай с другим паспортом и другой жизнью,
чтобы всё было как у людей.
Люди света смотрят в окно
и говорят:
– Мы сделаем тебе новое лицо, новое имя,
и ты проживёшь две жизни вместо одной,
мы даже сами станем другими,
а чтобы ты себя не нашёл
мы тебе сменим веру и пол…
Люди света достают из карманов восход
и вешают его на окно,
так, что бутылка падает с подоконника,
катится по полу к моей кровати,
где я смотрю свои сны
с другим именем,
другим домом.
«Карэн Аннэ Бульйо…»
Карэн Аннэ Бульйо
Когда-то я переводил стихотворение
о дочке шамана:
она видит грёзы и качает люльку с замёрзшим ребенком
у меня был русский подстрочник, но я слышал голос женщины
поющей йойки,
так моя дочь поёт свои песни на северных скалах,
когда-то я переводил стихотворение
о дочке шамана:
она смывает прошлое холодной струёй водопада,
она гладит пятнистых и белых оленей по жёсткой шерсти
и уходит на собачьих упряжках от полярной ночи…
А ещё есть особая песня на самый последний случай,
– говорит мне дочь, – но петь я её не стану,
лучше смотри на холмы, где оленей пасёт дочь шамана
и слушай…
«Зима уходит…»
Зима уходит,
по раскисшей дороге несёт ребенка,
он прямо на глазах тает.
– Ах, мой малыш,
сердце-сосулька,
глаза-угли, нос-ветка,—
плачет зима,
гладит