свою жизнь. Выходит, именно Лопесу мне следовало сказать спасибо за все эти кривотолки.
– Лондон кишит иностранцами, – заметил Роберт. – Ума не приложу, почему только мы их здесь терпим? Это же настоящий рассадник предателей!
– Иностранец иностранцу рознь, – возразил Энтони, напрягая голос, чтобы его услышали. – Огранщики алмазов, бежавшие из Антверпена, и крахмальщицы, которые крахмалят наши воротники, – этих мы точно выгонять не станем. Они ко всему прочему еще и налоги в двойном размере платят.
– Голландцы, гугеноты и швейцарцы – еще куда ни шло. Но как сюда проникли эти коварные испанцы?
– Дон Антонио, претендент на португальский престол, кажется, слишком уж у нас загостился, – подхватил Фрэнсис. – Живет здесь, пользуясь щедростью и покровительством ее величества, уже пятнадцать лет. Он знает, что терпение ее величества на исходе, так что он и его присные готовы идти на самые отчаянные меры. Я думаю, они передают его право престолонаследия испанцам. Это означает, что он наверняка пригрел у себя под крылышком испанских агентов.
– А разве Лопес не еврей? – спросил Роберт.
– Он выкрест, как еще несколько сотен его соплеменников, – пояснил Фрэнсис.
– У них есть какое-то специальное название, только я его не помню, – подала голос я.
– Мараны, – подсказал Энтони. – Разумеется, то, что он крестился, в Испании не имеет никакого значения. Мараны прекрасно жили там долгие годы, а потом в тысяча четыреста девяносто втором году испанцы их выгнали.
– Глупые, глупые испанцы, – усмехнулся Фрэнсис. – Добровольно изгнать из своей страны все мозги. Неудивительно, что с тех пор они делают глупость за глупостью. Впрочем, не нам на это жаловаться.
– Испания разбогатела только потому, что грабит обе Америки; в остальном же это наименее производительная нация во всей Европе, – сказал Роберт. – Можете назвать хоть один их продукт? Все ввозится. Когда снаряжали армаду, они не смогли даже сделать бочки, которые бы не текли. Жалкие люди. Фрэнсис прав: у них нет мозгов.
– Но этот Лопес… – Энтони вернул разговор к изначальной теме. – Он и в самом деле христианин? Иисус ведь тоже был еврей, но это не значит, что Он не был подлинным христианином.
– Откуда нам знать? Да и что это меняет? – отмахнулся Роберт. – Постановки «Мальтийского еврея» круглый год собирают огромные толпы, так что в глазах людей он уже подозрительная личность. Там даже яд упоминается. Всем известно, что они отравляют колодцы.
– «Всем известно», – передразнил Фрэнсис. – Вранья, которое «всем известно», хватило бы на тысячу свитков.
– Эх, жаль, Кит не увидел успеха своей пьесы, – вздохнул Энтони. – Когда он погиб, она неплохо шла, но даже и близко не так, как теперь.
– Он слишком много пил, – сказал Роберт. – Я знаю, поэты говорят, что выпивка помогает им творить, и, возможно, до некоторой степени это действительно так, но если бы он не пил столько…
– Его не заманили бы туда, где он нашел свою смерть, – подхватил Фрэнсис. – Пьяный – легкая добыча.