она. – Но я не склоняюсь перед вами как перед королевой Ирландии, ибо я не признаю вас таковой. Я признаю ваше владычество единственно как королевы Английской.
– Тогда поклонитесь королеве Английской как гостья, а не как подданная.
Раны Господни, она испытывает мое терпение!
Она повиновалась и теперь стояла в десяти шагах от меня.
– Можете изложить вашу просьбу, – промолвила я.
– С милостивого соизволения вашего величества, – ответила она, – я расскажу все по порядку.
Она не стала впадать в многословие, которым так славились ирландцы, – наверное, понимала, что сухие факты говорят громче любых прикрас. Она дважды побывала замужем и дважды овдовела. Первый ее муж погиб в бою. От него она родила двоих сыновей, от второго – еще одного. Сэр Ричард Бингем, мой губернатор ирландской провинции Коннахт, убил одного из ее сыновей, Оуэна, а второго захватил в плен, как и ее единокровного брата. Третьего же ее сына он хитростью заставил присягнуть ему на верность.
– Он держит их у себя против всякого закона, – сказала она, – и отказывается отпускать. Он жестокий и варварский лжец и изувер. Прежде чем захватить моего сына и брата, он украл мой скот и разорил мои владения.
– А вы, мистрис, всегда ли соблюдали закон? – рассмеялась я.
Она не подчинялась никаким законам, кроме своих собственных, и беззастенчиво пиратствовала везде, где только могла. Прежде чем покориться моей власти, она возглавила множество мятежей против англичан, и я прекрасно понимала, что покорность ее ситуационная.
– Всегда, кроме тех случаев, когда его не соблюдали другие. Я пришла к выводу, что, когда имеешь дело с тем, кто нарушает закон, соблюдать его – значит ставить себя в невыгодное положение, давая отпор.
На меня произвело впечатление ее владение латынью. Речь была непринужденной, а спряжение глаголов и склонение существительных безупречными.
– Я так понимаю, отпор, который вы ему дали, он запомнит надолго.
Она запрокинула голову и громко расхохоталась:
– Я пустила ко дну его корабли, а со своими напала и разграбила его прибрежные города. Он не смог догнать мои корабли, они – мои быстроногие кони.
Быть может, она была вторым Дрейком, а своими кораблями пользовалась как армией.
– Не хотела бы я иметь вас своим врагом, – заметила я.
– Я и сама не хотела бы, – согласилась она, потом ее улыбка померкла. – Ваше величество, велите этому негодяю освободить моих родных. Прикажите ему! Он должен подчиниться вам, даже если ни во что не ставит Господа!
– Вам следовало дождаться, пока я не призову вас к себе, – сказала я, – а не являться без приглашения.
– Я ответила на все вопросы, что вы мне задали, и стала ждать вашего письма, но так и не дождалась, а мой сын все это время томился в плену. Плыть до вас всего ничего. Я не могла оставить сына на произвол судьбы.
Я уже собиралась заявить, что не получала от нее письма, но тут она вдруг расчихалась. Здесь, в Гринвиче, подобное случается нередко; говорят, от местных