сказал один поэт. Пора моей молодости давным-давно миновала, и Вентворт лишь еще раз напомнил мне вслух о том, что я неминуемо умру. Кто-то воссядет на престоле после меня. И как же будут звать этого кого-то?
Некоторые полагали, что мне невыносима сама мысль о смерти, что я пытаюсь всеми силами отгородиться от любых напоминаний о ней, будто это поможет ее избежать. Но они ошибались относительно моих мотивов. Чего я старалась всеми силами избежать, так это переноса внимания с меня на моего преемника. Назвав его, я тем самым создам альтернативного правителя, того, к кому пойдут на поклон все недовольные моим правлением. А я окажусь не у дел. Я выразила это так: «Думаете, я стану вывешивать свой саван перед собственными глазами?» Из этого люди сделали вывод, что я страшусь могильного тлена, а не преждевременной политической смерти.
Престол должен был унаследовать Яков VI Шотландский. Мы все это знали. Но я не собиралась официально называть его имя. Он был единственным возможным претендентом, который отвечал нуждам Англии. Все прочие кандидаты были или иностранцами, или католиками, или совсем уж дальними родственниками. Очевидно, что наследовать будет Яков, так почему они никак не оставят меня в покое?
Я была не слишком высокого мнения о Якове, но на безрыбье, как говорится, и рак рыба. При всей своей скупости я тем не менее сочла разумным назначить Якову содержание – при условии, что он будет хорошо себя вести. В итоге он даже не пикнул, когда его мать казнили.
Поговаривали, что Яков человек со странностями, но каким еще он мог вырасти при таких-то родителях? Чудо, что он вообще не тронулся умом. Если он был педантом и имел склонность заводить фаворитов, это было не такой уж и большой ценой за то, что ему пришлось пережить. Я надеялась, что мои подданные примут его… когда-нибудь в отдаленном будущем.
Роберт Сесил принес мне отчеты о парламентских прениях. Он заседал в палате общин, а его отец – в палате лордов. Я едва не лишилась дара речи, узнав, что Фрэнсис Бэкон, человек Эссекса в палате общин, возражал против субсидий на борьбу с испанцами, во всеуслышание заявив, что не время их выделять.
Сэр Джордж Кэри здраво возразил ему, что испанцы уже послали в Англию сто сорок тысяч золотых эскудо – на подкуп знати, вдобавок к подкупу шотландцев.
– Королева намерена отправить флотилию под командованием сэра Фрэнсиса Дрейка, чтобы дать им отпор! – воскликнул он. – Неужто мы не выделим ей на это средства?
Бэкон поднялся и заявил, что страна не может позволить себе такие траты.
– Дворянам придется продать свое столовое серебро, а крестьянам – медные горшки.
Такой удар в спину ошеломил меня. Неужели он ставит интересы масс превыше интересов страны? И стоит ли за этим Эссекс? Ведь Фрэнсис Бэкон его человек и не может иметь собственных мотивов. Неужели его покровитель пытается подорвать мою власть, зарабатывая популярность у народа напрямую?
В конце концов его сопротивление было сломлено, и я получила