рассмеялся брюнет.
– Да я как-то не подумала…
– Потому что не жила среди такого. Для тебя это стрёмно. А в том таборе – обычный будний рабочий день. Ничего особенного. Один раз нас с братом всё-таки цыганки сманили. Сэро вошёл в раж и столько наклянчил! Короче, за один день вместе с Русланкой месячный заработок тёткам принёс! Папа как узнал, что мы тусили по рынку, рвал и метал! Маме прилетело, что на уговоры местных поддалась. А бабы потом долго выли-ревели, что смышлёные дети без дела в детсаду пропадают.
– Скажи, цыганки взаправду гадать умеют?
– Вообще не умеют! Есть, конечно, таланты. И шувани настоящие даже встречаются!
– Это кто такие?
– Ведьмы цыганские.
– О-о-о!
– Гадать на рынке – это работа. Я уже говорил. Там фразочки-цеплялки из поколения в поколения передаются! Отработаны на ура. Главное, клиента зацепить. Гадалка смотрит – ведёшься ли, и от зубка знает, что сказать и как сказать, чтобы лох уши развесил да капусту отслюнявил. Ну и болтают типа: «Тоска у тебя на сердце…». А у кого нет в сердце тоски? Все люди из-за чего-то парятся! Лох слышит крючок – и попадается!
– Жулики, короче!
– Ещё какие! Но себя жульём не считают. Для них это трудовые будни, повторюсь. Вообще, помню, цыгане что только не делают, чтобы не платить. Налоги там, долги, коммуналку, по счетам всяким… Хрен! Мухлюют по-тёмному. А мы как раз всегда платили. И выглядели полными дебилами.
– Ни фига ж себе!
– Папа пару раз денег занял, потом некоторое время отмазки послушал и лавочку прикрыл. Отчего таборные разобиделись ещё больше! Затем отец настоял, уговорил маму. Мол, с русскими взаимодействовать проще. Культуру поведения и нормальное образование в таборе дети не получат. И так из-за обрусевших взглядов белыми воронами выглядим. Мы уехали вон, и путь назад для нашей семьи был уже заказан. Чужаками стали. А чужаков в таборы никто не пускает.
– А говоришь, ничего не помнишь! – ласково попрекнула его подружка. – Столько всего рассказал!
– Я многое пересказываю, что позже за столом дома слышал. Я больше запомнил жизнь в многоэтажке.
– В Новосибирске?
– Да.
– Получается, – задумалась девочка. – Всё, что говорят про цыганский сглаз, про колдовство – брехня?
– Преувеличение, скорее. – Ибрагимов улыбнулся. – Вы думаете, что чёрный глаз портит, а цыгане грешат на голубой. Припрёшься в табор со светлыми зенками, кому-то поплохеет – ромалэ решат, что сглаз, за что и прирезать могут!
– Батюшки! – охнула собеседница.
– Да хоть матушки! Наши ещё как суеверны! – Имир наклонился ближе к её лицу и вкрадчиво прошептал: – Знаешь, кого цыгане больше всего боятся?
– Кого? – шёпотом спросила она.
– Ходячих мертвецов!
– Мама дорогая!
– Муло их кличут. Это покойник, что бродит после погребения. Опасаются их жуть как! Мама мне много таких историй в детстве скормила.
– Поделишься?
– Да не вопрос! Главное, ночью усни!
– Усну! –