руль, а на челюсти дергается мускул – так крепко он сжимает зубы.
Когда он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, я сразу узнаю выражение его лица. Точно такое же выражение я видела на собственном лице, когда обнаружила бездыханное тело отца на полу в ванной. Я тогда уставилась в зеркало, ожидая, что приедет «Скорая», что мама возьмет себя в руки, что кто-нибудь спасет его, хотя мне было понятно, что уже слишком поздно.
Я смотрела в зеркало так долго, что запомнила, как выглядели тогда мои глаза, как кровеносные сосуды выступили на них, подобно паутине. На щеках виднелись следы слез, а губы были ярко-красными.
Теперь такое же лицо у моего дяди – лицо человека, который обнаружил труп.
Глава 4
Все хотят посмотреть на ее тело.
Весь день жители города входят в двери особняка и становятся на колени у гроба бабушки. Он покрыт цветами, и, конечно же, это розы. Дядя Арбор срезал их в саду, но, как по мне, лучше бы он этого не делал. Бабушка бы недовольно закатила глаза.
Поверить не могу…
Перестань. Нельзя все время скатываться в отрицание. Последняя неделя прошла как во сне. Я плакала. Истошно орала. Лежала, уставившись в потолок. Я пропустила все смены в кулинарии и игнорировала сообщения Майлза – просто не могла найти силы, чтобы взять телефон. Хотя полиция осмотрела особняк и не нашла никаких признаков того, что бабушка умерла не своей смертью, Фрэнк настойчиво посоветовал мне провести эту неделю в доме дяди Арбора, чтобы можно было провести более тщательное расследование. Но к сегодняшнему утру они так ничего и не обнаружили.
Прошла неделя с тех пор, как я вернулась в особняк, но такое ощущение, будто прошло тридцать недель, таким все вокруг кажется чужим и незнакомым. Без бабушки особняк стал другим. Как будто это дом какого-то чужого человека, а не тот, в котором я прожила почти год.
Я плюхаюсь в обитое кожей и гвоздями с широкими шляпками кресло бабушки в ее кабинете и съеживаюсь. Мне пришлось спрятаться здесь, чтобы спастись от нескончаемого потока людей, которые продолжают приносить нам букеты цветов, шоколадные конфеты и подарки. Как будто это гребаный День святого Валентина, а не часы прощания с бабушкой.
Хотя мне, наверное, не стоит жаловаться. Это куда больше, чем мы получили после смерти отца.
После пяти кругов на вращающемся кресле с высокой спинкой давление в груди ослабевает достаточно, чтобы я могла глотнуть застоявшегося воздуха. Всю заднюю стену занимает эркер, лучи предвечернего солнца льются в него и падают прямо на хрустальную вазу, полную увядших роз, которая стоит на другом конце письменного стола бабушки. Солнце освещает его гладкую деревянную столешницу. Этот стол огромен, массивен, он больше похож на обеденный и был изготовлен из розового дерева в давние времена, еще до того, как рубить эти редкие деревья стало противозаконно. Семейное предание гласит, что моя прапрабабушка Гиацинта сама плавала на Мадагаскар, чтобы приказать срубить те самые деревья, которые пошли на его изготовление.
На