блестел первозданно и ярко – но только мгновение, а потом вернулась рябая металлическая кожа.
– Что ты? – снова тихо спросила Бет. – Чего ты хочешь?
Поезд опять прогудел, как будто в ответ, и двери головного вагона с шипением разъехались.
Бет заставила себя протянуть руку внутрь, ожидая, что ее вот-вот обдаст синим пламенем. Но не обдало. Она почувствовала, как будто впала в транс, поймав волну густейшего бреда. Девушка закинула ладони на пол вагона, готовая подтянуться и втащить себя на борт.
Ее окатила холодная мысль: «Что, если я не смогу вернуться?»
Она вспомнила, как свысока смотрела на нее Горкасл, как папа глядел снизу вверх, как Кара – это было невыносимее всего – куталась в свою оскорбленную ярость.
Бет посмотрела через плечо – на оглядывавшуюся со стены маму – и двинулась внутрь.
Глава 6
Двери загудели и тихо затворились. Бет повернулась на пятках и осмотрелась вокруг. Она была не одна. Десятки человек располагались на сиденьях: мужчины и женщины в деловых костюмах, подростки, слепые ко всему, кроме своих мерцающих телефонов, пенсионеры, наполовину похороненные под пластиковыми пакетами.
– Э… э-э, простите, – начала Бет, прокладывая путь по проходу между ними, – извините, но что это? Где мы?
Никто не ответил, никто даже не обратил на Бет внимания. Она подошла к девушке, на вид казавшейся ее ровесницей. Одетая в шикарную школьную форму, та надувала пузыри из жвачки, как девочка-мечта из манги.
– Эй, – сказала Бет. – Что происходит?
Девушка, не взглянув на нее, продолжала надувать пузыри: надует, лопнет, втянет назад, пожует; надует, лопнет, втянет назад, пожует…
Понаблюдав за ней, Бет поняла: все пузыри совершенно одинаковы, и каждый лопается на одинаковом расстоянии от ярко накрашенных губ.
По телу пробежала дрожь понимания. «Это один и тот же пузырь», – догадалась Бет.
Оглядевшись, девушка увидела: все остальные пассажиры вагона тоже повторяли одни и те же действия снова и снова: почесывали нос, скрещивали ноги, тыкали в мобильники, переворачивали страницу. Она не заметила этого сразу в тусклом, мерцающем свете, но, присмотревшись, увидела секундную заминку при повторной загрузке программы каждого человека. Пока Бет смотрела, девушка перед ней качнулась и поблекла, и через ее живот начал просвечивать материал сиденья, потом она снова появилась, выдувая свой идеальный пузырь.
– Вы ненастоящие, правда? – тихо проговорила Бет, от осознания странности происходящего ее забила дрожь. Она повторила громче: – Вы ненастоящие…
«Вы призраки? – с трепетом предположила она. – Вы однажды попали здесь в ловушку?» Но они не казались призраками, скорее воспоминаниями – воспоминаниями о пассажирах, о нескольких секундах их жизней, выхваченных из времени и закрепившихся внутри поезда, повторяющихся снова и снова, как исцарапанная пластинка.
Бет пробежала взглядом по вагону с линялыми тканевыми сидениями и шелушащимися панелями. Вспомнила вопросительное