Рад наконец-то увидеть тебя воочию.
– Привет, папа, – ответил мальчик, затем повернулся к Синтии и тоже протянул руку. – А ты, должно быть, моя мама. Я очень счастлив познакомиться с вами обоими.
Познакомиться с вами! Синтия чуть не засмеялась. Но причиной было не пренебрежение, а искреннее удовольствие. Какой же он вежливый! Как он стремится быть хорошим, понравиться им, превратить их супружескую пару в полноценную семью! И это имя – Проктор. Оно происходило от латинского «procurator» (об этом Синтия узнала потом; ее муж был сведущ в подобных вещах) и в переводе означало «служитель» или «управляющий». Человек, управляющий делами других. Как замечательно! Синтия не стала пожимать ему руку, а взяла ее в свои ладони, ощущая тепло и пульсацию жизни. Потом заглянула ему в глаза. В них было что-то такое… Что-то иное… душевное. «Интересно, каким он был в прежней жизни? – невольно задумалась Синтия. – Чем занимался? Кем были его друзья? Сколько у него было жен?»
Был ли он счастлив?
– Синтия, выпусти руку нашего мальчика.
Тогда она засмеялась и убрала руки. «А ты, должно быть, моя мама». Он был всего лишь мальчишкой, заново родившимся в этом мире. Пусть и ростом шесть футов, но все равно мальчишка. А она станет его матерью.
«Так и есть», – думает она, идя по лужайке, спускающейся к проходу. Небо светлеет. Звезды полностью исчезли, на горизонте появилась разгорающаяся полоска света. В тот день Синтия приняла Проктора в свое сердце. И не только она, Малкольм тоже. Этот суровый мужчина с его моральными принципами, этот любитель правил и протоколов… Казалось, над его жизнью взмахнули волшебной палочкой, и большая деревянная кукла, которой был Малькольм, от внезапного прилива любви превратилась в живого человека. Как замечательно, по-мужски, улыбался Малкольм, пожимая руку Проктору! Какой радостью сияли его глаза, когда он показывал мальчику комнату, в которой тот будет жить: кровать из тикового дерева, секретер, картины с изображениями кораблей на стенах, старый телескоп на треножнике, повернутый в сторону моря. А во время их первого семейного обеда муж делал все, чтобы их сын почувствовал себя дома, не знал, чем еще угостить Проктора, и терпеливо учил его пользоваться вилкой и ножом. В конце этого удивительного дня Малкольм на цыпочках вышел из комнаты сына и тихонечко прикрыл дверь. Увидев в коридоре Синтию, он приложил палец к губам: «Тише, не разбуди». Могла ли она не проникнуться искренними чувствами к такому мужчине?
И второй день, через несколько лет. Давным-давно Синтия услышала слова о любви и готовности отпустить того, кого любишь. Слов она не запомнила, только общий смысл. Потеря – это часть «бухгалтерии» любви, ее единица измерения. Подобно тому как фут состоит из дюймов, а ярд – из футов, любовь состоит из потерь. Проктор только что поступил в университет: то был год его триумфа, когда у него проявился особый дар. Он просил Синтию не ходить, чтобы он не нервничал, но она все равно пришла и забралась на последний ярус трибун, опоясывающих бассейн, рассчитывая