был готов убить лучшего друга из-за ревности. А теперь продолжаю морально уничтожать его сына ровно из-за того же чувства.
– Скорее нет, чем да, – честно ответил Нороган, робко заглянув в глаза Корнелия. В зрачках того загадочно отражался оранжевый костер.
– Странные у вас истории, господин Нороган, – насмешливо хмыкнул тогда Нахим. – Не очень-то веселые, особенно в столь пасмурную ночь.
– Завтра совершим восхождение на гору, – резко сменил тему Корнелий. – Поглядим, правду ли говорил гераклионский моряк.
Ракис тяжело вздохнул; в дороге он сильно повредил ногу и теперь едва мог наступать на больное место. Он никогда не жаловался, да и сейчас вздох его был обусловлен скорее усталостью, нежели желанием вызвать сострадание в сердцах товарищей, однако Нороган уже давно заприметил, как тот хромает.
– Давайте я гляну на вашу ногу, – предложил он.
Ракис передернул плечами.
– Вы не только проводник, но и врач?
– Как бы странно это ни звучало, но я ни тот и ни другой.
– Кто же вы тогда, господин Нороган?
Ровным счетом никто.
– В данный момент готов побыть вашей сиделкой, – отшутился естествознатель и принялся внимательно осматривать пострадавшего. Связка немного опухла и покраснела, плохо дело. Тогда Нороган легонько дотронулся своей рукой до ноги; ему не обязательно быть лекарем, он и так умеет исцелять. Гримаса страдания на лице пациента сменилась выражением облегчения, а затем и неприкрытого удивления.
– Что вы сделали с моей ногой? Поразительно, одним касанием вы сняли всю боль и отек!
– Наш проводник – очень славный человек! – сказал тогда Нахим, и Нороган вздрогнул. Отчего-то ему померещилась неприкрытая издевка в его словах.
– Пустяки, – смущенно ответил он.
Ранним утром путешественники забрались на ближайший пологий склон Таргаринских гор. Это было удивительное восхождение, ибо каждый в сердце своем ожидал от него чего-то особенного. Поднявшись, все четверо замерли в немом восхищении, ибо прекрасная картина открылась их взору.
Вода цвета червонного золота шумно плескалась прямо под их ногами.
– Желтое море! – воскликнул Нороган, невольно поддавшись очарованию природы.
– Нет-нет, мой друг, мы еще не знаем достоверно… О море ли идет речь! – возразил Корнелий. – Но мы вполне можем назвать его так. Сегодня переночуем здесь, а завтра найдем пологий спуск и попытаемся пройти к берегу! Смотрите, какой цвет у песка, точно он из чистого жемчуга!
В этот вечер Корнелий много писал в походном дневнике. Гусиное перо так и мелькало в его руке, отбрасывая загадочную длинную тень на свитки. Нороган с любопытством заглянул в его записи.
– Дивный горный ландшафт, подобных которому мало на свете! Но самое удивительное нам только предстоит увидеть. Неужели цель нашего маршрута так близка? Она золотой пеной бурлит под нашими ногами! Завтра же идем к воде!
– А вы, оказывается, поэт! – улыбаясь,